Даже Фаланга Дзюмондзи, идеально комбинирующая защиту против физических сил с защитой против магии, не сможет против этого выстоять. Благодаря этому Мая остается невредимой в бою между волшебниками, и из-за этого она считается «одной из сильнейших волшебниц мира».
Тем не менее... так как «Метеорная Линия» работает, косвенно влияя на структурную информацию замкнутого пространства, она решительно проигрывает способности Тацуи прямо взаимодействовать со структурной информацией. Магический барьер, через который проходит свет, созданный «Ночью» посредством вмешательства в структурную информацию, легко разрушается вмешательством, непосредственно влияющим на структурную информацию.
— Я даже не могу сказать, что вероятность того, что он меня убьет, мала. Но так же, как Тацуя способен предать Йоцубу, он никогда не предаст Миюки. И Миюки никогда не пойдет против Йоцубы.
— Миюки-сама сильно зависит от Тацуи-доно. Если когда-нибудь настанет время, когда Тацуя выступит против Йоцубы, я не могу сказать, что она когда-нибудь выступит против него, — нахмурив брови в беспокойстве, Хаяма опроверг слова своей госпожи.
Но не было никаких признаков, что это обеспокоило Маю.
— Всё хорошо. Даже без промывания мозгов, не особо трудно направить чьи-то мысли в конкретном направлении. Вам не нужно это объяснять, так ведь, Хаяма-сан?
Сейчас в улыбке Майи была видна жалость.
— Миюки никогда не сможет уйти от ответственности, которую на себя наложила. В конце концов, такой её вырастила моя сестра. И Тацуя никогда не сможет ничего сделать, что может причинить Миюки боль.
— ...Но, чтобы этого достичь.
— Да. Мне жаль других детей, которые являются кандидатами, но преемницей может быть лишь Миюки. Поэтому Тацуя, этот монстр, не пойдет против нас.
— Тогда, Миюки-сама любой ценой должна получить это положение.
— Не нужно беспокоиться, Хаяма-сан. У меня уже всё распланировано, — Мая широко улыбнулась.
С низким поклоном, Хаяма покинул комнату.
Принято считать, что инцидент Йокогамы 2095 был продолжением вторжения в Окинаву в 2092, и их последующее поражение три года назад (другими словами, их «провальная кампания») — попытка исправиться.
Однако то, что события, последовавшие за вторжением в Йокогаму, подошли к концу так же, как и «Битва за Окинаву», можно назвать лишь иронией истории.
11 Августа 2092 / Окинава — Поле боя
Тацуя, сопровождаемый военными силами Авиабазы Онна под командованием Казамы, отбил армию вторжения к береговой линии.
Как правило, это «Тацуя сопровождал бы военные сила Авиабазы Онна».
Однако этого одного маленького волшебника, стоявшего в одиночку во главе одного взвода пехоты, скрытого под шлемом на всё лицо и бронежилетом и уничтожающего врага, друзья и враги могли видеть лишь так.
Поле боя было полностью односторонней резней.
Но, в то же время, у него не было характеристик резни.
Ни брызг крови.
Ни падающих тел.
Запах горящей крови, взрывы, способные разорвать человека на части — всё это отсутствовало.
На всём поле боя преобладала странная тишина.
Пули, гранаты и портативные реактивные снаряды захватчиков — всё растворялось в воздухе, когда летело в сторону защитников. Снаряды, бомбы, и ракеты — их постигала та же участь.
Вражеские солдаты всё ещё упорно сопротивляющиеся, всё ещё безумно нажимающие на спусковые крючки, также по одному размывались, искажались и исчезали.
Солдаты, следовавшие за Тацуей, теперь даже не стреляли; они просто уставились на фантастику, разыгравшуюся перед ними.
Видя, как один за другим исчезают товарищи, войска вторжения испытали такое же замешательство насмешки над реальностью.
Инстинктивный страх, который должен был возникнуть от вида насильственной смерти, не возник, и, несмотря на то, что их изъедали невыразимые страхи, они и не думали о том, чтобы сдаваться.
Это было именно тем, чего желал Тацуя.
Если враг имел высокоуровневых волшебников, то они были ещё не полностью развернуты. Но это не имеет ничего общего с Японской стороной, скорее это их беспечность после успеха первой атаки.
Всё это было несущественно для Тацуи.
В настоящее время его душа была захвачена безумием.
Вся нерешительность по отношению к смерти и разрушению была удалена.
Будто он уже не помнил, что убийство — это табу.
Он убивал и разрушал также легко, как ходил.
Скорее, стирал.
Даже он мог чувствовать конфликт от такой большой резни. Но этот конфликт не мог коснуться его непоколебимого сердца.
Вид сестры на пороге смерти повлиял на него до глубины души.
В тот момент, когда кто-то пройдет этот порог, его магия будет бесполезна, как и всё остальное. Тогда он впервые применил «Восстановление» на других, но по предыдущему опыту и знанию, что его собственная плоть и плоть других — аналогичная «материя», он знал, что восстановление возможно.
Но даже «Восстановление» не может поднять кого-то из мертвых. Жизнь и смерть — необратимый круговой процесс, смена состояния из «живого» в «мертвое» просто естественная суть вещей. «Восстановление» может восстановить тело назад к идеальному состоянию, но мертвый не вернется к жизни. Такая необратимая истина была Тацуе более понятна, чем всем остальным.
Даже если сердце уже остановилось, мозг прекратил работу, разорвалось горло — при таких травмах возрождение всё ещё возможно. Даже мгновенные фатальные раны, пока восстанавливается тело и перезапускается циркуляция крови, даже если бы человек имел малейшие шансы на восстановление, его «Восстановление», можно сказать, что дало бы жизнь мертвому.
Но как только будет признано состояние смерти — он будет бесполезен.
Если бы он не успел вовремя... этого страха было достаточно, чтобы даже его ввести в панику. Для Тацуи, у которого даже собственная смерть не могла вызвать «истинный страх» — если более точно, он был лишен такой эмоции — страх потери Миюки был страшнее чем любые другие страхи; он сильно, глубоко и полностью его потряс. Каким бы спокойным он не казался, в нем сейчас бурлил гнев.
В отсутствие других эмоций, он просто спокойно, методично и без колебаний мстил.
В некотором роде это было рациональное безумие.
Безумие, в котором преобладает лишь одна цель.
Не давая врагу сдаться, его безумие жадно пожирало все жизни на своём пути.
Хотя отступающий враг, можно сказать, был в состоянии коллапса, их командование всё ещё было нетронуто.
Вражеский командир, посчитав, что удержание плацдарма невозможно, приказал отступать к морю.
Силы вторжения боролись, чтобы первыми попасть в десантный корабль на пляже.
