Кала шла быстро, что-то бормоча себе под нос.
Сандор стоял возле пробойника, по-приятельски болтая с недавно выбранным Следующим Отцом. Ее брат стал сильным юношей, упрямым, решительным и статным, а также довольно умным для своих шестнадцати лет. Он мечтал о прыжке в другой мир, но только если его изберут Следующим Отцом. В их церкви поступали именно так: каждой невесте — по жениху, а наиболее достойной по результатам голосования паре вручалась власть в новой колонии.
— Сегодня хороший день, — окликнул ее Сандор. — Попробуй улыбнуться.
Кала кивнула и вышла под угасающие лучи вечернего солнца.
Сандор последовал за ней. Он ее старший брат, и это наделяло его инстинктом защитника и способностью чувствовать настроение сестры. Он потребовал рассказать, что случилось. Кала поведала.
— Эта девчонка настолько же тупа, насколько наивна. Но тебе-то какое до нее дело? — отрезал Сандор.
Никакого. Разумеется, никакого.
— Без нее наш мир станет лучше, — пообещал он.
Но, как следствие, в другом мире станет хуже: факт, о котором Кала не сможет забыть, и уж тем более смириться с ним.
Свадебную церемонию провели на закате, на широком лугу скошенной весенней овсяницы. Окружной епископ — любезный и мудрый пожилой человек — вознес Господу и его ангелам молитву с просьбой присмотреть за этими добрыми и отважными душами. Затем радостно и едва ли не игриво напомнил полусотне новых пар, что в мире, который им предстоит строить, должна царить любовь.
— Храните моногамию, — призвал он. — Стройте вместе хорошие семьи и заполняйте сказочную страну, куда призвала вас судьба.
Праздничное угощение развернули на том же лугу в свете временных фонарей. Настроение волнами колебалось от радостного до горестного. Все выпили больше положенного. Наконец молодожены разошлись по пятидесяти домикам, окружающим куполообразное здание. Женихи сняли с невест белые платья, и новоиспеченные жены сложили их и спрятали в водонепроницаемые деревянные сундучки — приобщив к остальным предметам и мелочам из мира, который они вскоре покинут.
Кала представила, что произойдет в этих домиках потом.
Несколько глотков вина согрели ее и даже немного развеселили. Она болтала с друзьями и взрослыми и даже потратила несколько минут, чтобы послушать отца. Тот был пьян и нес всякие глупости, расписывая, как он гордится дочерью. Мол, она и гораздо умнее его, и даже красивее своей матери. «Разве я такое говорил? Не придумывай, Кала», — вдруг спохватывался он и тут же продолжал свои словоизлияния, утверждая, что любые жизненные планы дочери его устроят… до тех пор, пока она будет настолько счастлива, чтобы улыбаться так, как сейчас…
Кала любила отца, но не поверила его словам. Протрезвев, он обязательно найдет способ напомнить ей, что его любимым ребенком всегда был Сандор. Сияя своей лучшей улыбкой, он начнет расписывать золотые качества ее брата, а затем страстно заговорит о том, как его внуки обнимут собственный мир.
В конце концов Кала извинилась и оставила отца под благовидным предлогом.
Уйдя с луга и одиноко шагая в темноте, она задумалась над пьяным обещанием родителя позволить ей жить собственной жизнью. Но чем была «ее жизнь»? Ответить на вопрос не могли ни родители, ни друзья. Хуже всего было невежество Калы по поводу собственного будущего. Такая умная девочка, говорили все про нее. Но когда она задумывалась о выборе жизненного пути, то ни одной дельной мысли в голове не появлялось.
Шагая через дубовую рощу, она услышала, что следом за ней кто-то идет. Но испугалась, только когда остановилась, а миг спустя шаги сзади тоже смолкли.
Кала обернулась, желая разглядеть преследователя.
Внезапно ей на голову накинули прохладный черный мешок, и непреодолимая сила повалила ее на землю. Затем мужской голос — смутно знакомый — прошептал сквозь ткань:
— Будешь рыпаться — убью. А если вякнешь, то прикончу и твоих родителей.
Похититель связал девочку, обмотал рот веревкой поверх мешка и поволок в другом направлении, задержавшись, видимо, у служебного входа в задней части металлического купола. Она услышала, как скрипят дверные петли, а потом земля под ее длинными ногами сменилась сталью — ее втащили под купол.
Оцепенение тут же исчезло, сменившись безумным ужасом.
Кала вслепую дернула связанными ногами и зацепила похитителя. Тот рассмеялся, присел на корточки и шепнул, как любовник:
— Мы с тобой потанцуем завтра. Сегодня ночью очередь Тины. А жаль, жаль…
Она осталась привязанной к ящику, наполненному опилками. Судя по запаху, в нем лежали сотни черепашьих яиц.
Когда служебная дверь закрылась, Кала попробовала узлы на прочность. Сколько времени у нее осталось? Несколько часов? Паника наполнила ее силой, но все рывки лишь затягивали узлы, и через несколько минут она выдохлась и заревела, всхлипывая сквозь веревочный кляп.
Никто ее здесь не найдет.
А когда они окажутся в новом мире, муж Тины — крупный и сильный тип со связями и хорошей репутацией — сделает вид, что обнаружил Калу, освободит ее и наверняка скажет остальным:
— Смотрите, кто захотел отправиться с нами! Лучшая подруга моей жены! — И не успеет она вставить слово, как он добавит: — Я стану кормить ее из нашей доли запасов. Да, теперь ответственность за нее беру на себя.
Кала собралась с силами и вновь занялась веревками.
Но тут дверь открылась все с тем же характерным скрипом, и кто-то медленно прошел мимо нее до конца прохода и обратно. Остановился рядом. Через секунду запястий девочки коснулся нож, а еще через несколько секунд перерезанная веревка упала.
За ней последовали кляп и черный мешок.
В свободной руке Сандор держал фонарик. Он нежно погладил сестру по щеке, затем по шее.
— Ты в порядке? Она кивнула.
— Хорошо, что я наткнулся на этого гада. — Брат пытался выглядеть спокойным, но глаза и голос выдавали едва скрываемое бешенство. — Я его спросил, почему он не со своей невестой. А он промолчал. Тут я и заподозрил неладное. — Брат мрачно добавил: — Я же видел, как он на тебя пялился, Кала.
— Разве?
— А ты что, не заметила? — Сандор дважды глубоко вдохнул, успокаиваясь. — Тогда я его спросил, не видел ли он, куда ты пошла. А он мне: — Катись отсюда, мальчишка!
Сандор начал освобождать ей ноги. При свете фонарика она увидела его любимый карманный нож. Большое, широкое лезвие стало красным и липким — совсем недавно его обильно залила кровь.
— Ты его убил? — пробормотала Кала.
