Сопровождавшие его четверо здоровенных парней почтительно стояли чуть поодаль.
Работорговец, заметив человека в коже, поспешил навстречу, на ходу снимая шляпу:
– Добрый день, господин Гилю! Рад вас видеть в добром здравии! Снова желаете приобрести рабов для своих банановых плантаций?
Господин Гилю едва заметно кивнул в ответ:
– Да, мне снова нужны сборщики бананов. Рабы пошли никуда не годные. Дохнут как мухи. Только за последний месяц двенадцать человек пришлось закопать в песок.
Если так пойдет и дальше, бананы будут на вес золота!
– О, не расстраивайтесь, господин Гилю! Специально для вас есть превосходный товар. Вот, взгляните! – и Лигус, почтительно поддерживая под локоть, подвел плантатора к Вовану.
Господин Гилю оглядел мощную фигуру Вована.
– Выглядит неплохо! – сказал он. – Но каков он в работе? В прошлый раз я купил у вас четырех кумбарцев, так они едва могли выполнить половину дневной нормы!
– Он работает за троих, мой господин!
– А жрать будет за четверых! Сколько вы хотите за этого бездельника?
– Сто реалов, мой господин!
– Сто реалов?! Да вы сошли с ума!
– Точно так, мой господин, вы совершенно правы: я сошел с ума. Продавать такого великолепного раба за какие-то жалкие сто реалов – форменное безумие! Он стоит как минимум вдвое дороже!
– Вдвое?! Да ему красная цена – пятьдесят реалов!
– Что вы такое говорите, мой господин! Он за день наработает вам на пятьдесят реалов. Этот раб вкалывает как вол! От зари и до зари, без перерывов и отдыха.
Трудолюбив, исполнителен, послушен, проворен, умеет класть печи, плотничать, малярничать и тачать сапоги!
Вован, даже не предполагавший, что умеет делать столько полезных вещей, не выдержал:
– Да вы че, фраера, охренели что ли?! Да мне вообще работать западло! А ну, развяжите меня, быстро!
Ни продавец, ни покупатель не обратили на него ни малейшего внимания.
– Пятьдесят пять реалов и разойдемся с миром!
– Побойтесь богов, мой господин! Девяносто пять!
– Волки позорные!!! Развяжите, падлы!!!
– Мой господин, взгляните на его зубы! Девяносто реалов!
– Ни к чему мне его зубы. То, что он жрать горазд, и так видно. Шестьдесят!
– Развяжите, суки!!! Замочу, век воли не видать!!!
– Девяносто реалов! Отдаю себе в убыток.
– Шестьдесят пять.
– Я братанов подпишу!!! Вас в куски порвут!!!
– Восемьдесят пять реалов! Посмотрите, какой товар!
– Семьдесят, милейший, семьдесят!
– Я питерских знаю и тамбовских!!! Вам кранты, уроды!!!
– Ну, хорошо, ни нашим, ни вашим – пусть будет восемьдесят!
– Я депутат!!! – отчаянно закричал Вован.
Продавец и покупатель разом смолкли и переглянулись.
– Кто-кто? – переспросил плантатор.
– Депутат! – гордо ответил Вован.
– Что ты мелешь, болван! – возмутился работорговец и больно ткнул Вована палкой.
– Не слушайте, его, мой господин! Он врет! Он вполне нормален. Он совсем не интересуется козами!
Плантатор подошел поближе и схватил Вована могучей рукой за горло.
– Послушай, ты, похотливый барсук! Если ты будешь заниматься с моими козами депу… депутатст… в общем, этим своим непотребством, и портить мою скотину, я с тебя шкуру спущу! Все-таки следует сбавить цену, – обратился он к работорговцу. – Этот раб сам признался, что неполноценен. Тридцать реалов – и ни сантима больше!
Работорговец крякнул.
– Чтоб тебе лопнуть, пустомеля! На тебе я потерял пятьдесят реалов! – и вместо доброго напутствия на прощание вытянул Вована палкой.
Четверо слуг подхватили упирающегося Вована и поволокли к ближайшей кузнице.
Через пять минут все было кончено.
На Вована надели железный ошейник с именем нового хозяина. Он стал собственностью грубого невежественного рабовладельца.
Слуги пинками погнали его к пристани, провели по шатким мосткам на корабль и загнали в трюм. Лязгнула железная крышка и в трюме стало темно.
Еще трижды открывалась железная крышка, впуская новых пленников, потом стало слышно, как захлопали на ветру паруса и зашумела вода за бортом. Корабль вышел в открытое море.
Так прошло несколько часов. В трюме было темно и сыро, невыносимо воняло гнилью, воздух был спертым и казался густым и стоячим как вода в болоте. Изредка по трюму, задевая пленников хвостами, с отвратительным попискиванием пробегали тощие корабельные крысы.
Пленники молчали. В трюме стояла тишина, прерываемая лишь скрипом деревянных переборок, плеском волн, крысиным писком да редкими протяжными стонами.
Вечером люк приоткрылся и в трюм бросили несколько гнилых бананов.
– Смотрите не обожритесь! – крикнул грубый голос. Послышалось дружное матросское ржание и люк захлопнулся.
Пленники, гремя цепями, бросились в темноте подбирать бананы. Возникла перебранка, кое-кому досталось по ребрам, а в результате большая часть бананов оказалась раздавленной в потасовке.
Пленники, недовольно ворча, расползлись по своим местам.
Вован в дележе не участвовал. Он страдал от морской болезни. Ему казалось, что корабль качается на огромных качелях, и с каждым взлетом у него внутри все переворачивалось, а с каждым падением устремлялось наружу. Его мутило от одного вида бананов, он не притронулся к воде, плескавшейся в ржавой миске, ему хотелось только одного – растянуться на спокойной, не качающейся земле.
Изредка, когда корабль качало не так сильно, Вован с тоской вспоминал верную "бэху", уютный кабинетик в элитном ресторане, депутатскую сауну и мулаток.
Надо сказать, что встреча с преступным миром Семимедья оставила у него самые неприятные впечатления. Вовану впервые пришлось оказаться в роли жертвы преступления, и эта роль ему решительно не понравилась. У него даже стали появляться совершенно нетипичные мысли, что преступность – это плохо, и что государство должно с ней бороться.
Впрочем, это нисколько не помогало ему облегчить страдания.
В мучительной борьбе с качкой Вован потерял счет времени. Он не знал, сколько прошло часов, дней, лет – сейчас это не имело для него никакого значения. Вован мечтал только об одном – чтобы корабль поскорее пристал к берегу – все равно к какому, и неважно, что с ним будет после этого – главное, что тогда наконец прекратится ужасная качка.
Вдруг он услышал, как по палубе забегали матросы. Раздались громкие голоса, затем отрывистая команда, а через секунду трюм вздрогнул от страшного грохота.
– Что это?! – в ужасе закричал кто-то из пленников.
– Пушка! – ответил хриплый голос из темноты. – Это стреляла пушка! Похоже, мы нарвались на пиратскую шхуну. Когда-то я служил у старого Флюнта канониром. Эх, и славное было времечко! Сколько кораблей мы потопили, сколько золота награбили – не сосчитать! Сейчас возьмут наше корыто на абордаж…
