— Может, я сделаю мистеру массаж? — спросила Пегги. — Я знаю очень хороший массаж. Он всем помогает. И капитану Смиту помогал.
— Конечно, — послышались возгласы. — Пускай Пегги сделает вам массаж! В их стране все делают массаж.
— Вряд ли это мне поможет, — сказал Рон, но настойчивость людей была велика и они так искренне хотели его выздоровления, что он почел за лучшее согласиться.
— Тогда вы все уходите, — сказала Пегги, страшно гордая тем, что именно ее избрала судьба для столь важного дела.
— Вам не понадобится помощник? — спросил несколько осмелевший Дуглас.
— Нет, — отрезала Пегги, не скрывавшая теперь своей ненависти к бывшему жениху хозяйки. — Но Андрьюша пускай останется. Он мне будет немного помогать.
— Идите, — сказал Рон, который был бы рад, если бы ушли все. Но счел благоразумным не спорить. К тому же ему хотелось поговорить с Андрюшей без лишних свидетелей. Роном владело душевное смятение. Он понимал, что не может остаться здесь, да и не было никакого смысла оставаться — это бы погубило все надежды на спасение Земли. Но, если он не долетит, он обманет надежды человечества.
Когда гости выходили из корабля, Вероника задержалась.
— Господин астронавт, — сказала она, — меня привело сюда не пустое любопытство, как прочих. Вы знаете об этом.
— Он никуда не ушел, — сказал Рон.
Рон протянул руку к экрану на стене, и его взор как бы поднялся над землей. Вероника увидела маркиза Минамото, сидевшего в сплетении стволов в ста саженях от воронки с метеоритом и наблюдавшего за ним в небольшой театральный бинокль.
— Он не собирается уходить, — сказал Рон.
— Спасибо, — сказала Вероника и быстро покинула корабль.
— Раздевайтесь, — сказала Пегги. — И не стесняйтесь меня.
— Стесняйтесь? — повторил недоуменно пришелец.
Он повел плечами, и одежда упала с него на пол.
— Ложитесь.
— Как?
— Давайте составим два кресла, — предложила Пегги.
— Не надо, — ответил Рон и лег в воздухе на уровне груди Пегги.
— Хорошо, — сказала та, ничуть не удивившись, потому что в детстве насмотрелась схожих трюков, на которые щедры заезжие индийские факиры. — Только чуть пониже.
Пришелец как бы упал на вершок.
— Повернитесь на спину, — сказала Пегги. — Ах, какой вы бледный и тощий! Ну прямо как мой Андрьюша.
Андрюша потупился. Оговорка Пегги не то чтобы ему не понравилась, но была неожиданна.
Пегги более ничего не сказала, а принялась осторожно дотрагиваться до груди астронавта, затем ее пальцы поднялись выше и начали давить на плечи.
— Не больно? — спросила Пегги.
— Нет, — ответил астронавт. — Продолжайте.
Облегчения он не чувствовал, но и вреда от массажа быть не должно. Хотя вряд ли кто-либо в Галактике смог изгнать из человека враждебные вирусы, разминая его мышцы.
— Что это за дупликатор, о котором они говорили? — спросил Андрюша.
— Посмотрите, — сказал Рон и шевельнул пальцами. Овальный прибор с широким раструбом и длинной выемкой на верхней части показался из стены и подплыл к рукам Андрюши.
Андрюша взял его.
— Теперь положите в раструб предмет, который хотите скопировать, — сказал астронавт.
Андрюша покопался в карманах, нашел там гривенник. Послушно положил его на полочку внутри раструба, и тут же послышалось легкое жужжание. В углублении возникла вторая, точно такая же монета. А воздух в корабле как бы качнулся, и на секунду стало светлее.
— Она точно такая же?
— Разумеется, — сказал Рон.
Пальцы Пегги двигались все быстрее и энергичнее. Приятная слабость распространялась по всему телу.
— Очень интересно, — сказал Андрюша. — Куда положить?
— Отпустите его.
Андрюша разжал пальцы, дупликатор уплыл обратно к стене и скрылся в ней.
Оба гривенника беззвучно упали на упругий пол. Андрюша подобрал их.
— Жаль, что не империал, — пошутил он.
— Вам нужны деньги? — спросил Рон.
— Когда как, — улыбнулся Андрюша. — Порой бывает туго.
— Если вы найдете у кого-нибудь взаймы монету, называемую вами империал, я рад буду помочь вам, — сказал Рон.
— Перевернитесь на грудь, — приказала Пегги.
Андрюша подумал: у кого может быть империал? Может быть, у Вероники? Или у Костика? Но как попросишь? Этим вызовешь недоумение, а то и зависть. И встреча с гостем из космоса превратится в шабаш фальшивомонетчиков.
— В чем-то вы правы, — сказал пришелец. — Человеку на ранней стадии развития свойственны собственнические чувства. Ну ничего, я вернусь, и мы завалим землю империалами. Так, чтобы они стали никому не нужны.
— Это была мечта гуманистов — выстилать золотом мостовые, чтобы освободить человечество от гнета денег.
— Но сама по себе эта мера не поможет, — сказал Рон. — Только создаст беспорядки.
— Я понимаю, — согласился Андрюша.
— В первую очередь надо будет изменить социальные отношения.
— Вам лучше, мистер? — спросила Пегги. А глядела на Андрюшу. И не выдержала: — Вам тоже надо сделать массаж, — сказала она. — Это чрезвычайно полезно.
— Но не сейчас? — спросил Андрюша.
Хоть Рону было нехорошо, он не удержался от улыбки. Разумным существам в разных концах Вселенной свойственно чувство юмора. И некоторые исследователи всерьез утверждают, что именно это качество и отличает человека от прочих божьих созданий.
Поняв, что процедура массажа закончена, Рон попросил людей уйти. Ему следовало закончить ремонт, а это требует не столько физических усилий, сколько умственных. Как сказал пришелец Андрюше, большинство работ в галактическом центре производится механизмами, однако усилием воли и мысли люди научились не только управлять самими процессами производства, но и изменять форму и движение предметов.
Андрюша пропустил Пегги вперед, она остановилась в дверях корабельного помещения и посмотрела на Андрюшу призывно и нежно. А тот сразу отвел глаза, но не смог отвести своей руки — Пегги задержалась в проходе, и им пришлось выходить одновременно, отчего их руки соприкоснулись, что ударило Андрюшу словно током.
А когда они оказались снаружи и он помогал Пегги перебраться через водную преграду, руки их сплелись уже надежно и вроде бы привычно и взгляды сплетались также, отчего они чуть не упали в воду и, уж конечно, не заметили маркиза Минамото, который следил за входом в корабль, ожидая момента, когда астронавт останется один.
* * *
А в это время Костик в сопровождении Кузьмича, с ружьем на изготовку, прочесывал бурелом в том месте, где должен был таиться японский маркиз. Но безуспешно. Казак уговаривал вернуться: не дурак же японец, чтобы на месте сидеть, комаров собой кормить. Хоть и были ночью заморозки, комар еще в спячку не ушел.
