она — возродить былые способности. Но при больших напряжениях возможны вторичные травмы…
Без музыки она жить не сможет. Тогда мне лучше вернуться.
21.00.00 бв. Пропустил день. Сегодня программу выполняли автоматы, я только проверял, но Машина справилась. Остальное время я валялся в медотсеке в нежных объятиях «Диагноста», терпел все уколы, все пробы и смену двух датчиков, а затем уже проделывал то же со своим зверинцем. Протестовал, главным образом, Пятница. Обезьяны, как ни странно, вели себя спокойно — заартачившийся Шаманчик даже получил плюху от Лорда. Все-таки Лорд очень умный. Результаты передал на Главную. Кажется, все в порядке. Запросил внеочередной сеанс связи — обещали дать немного погодя, из-за стройки все линии перегружены, не хватает даже лазерной связи. Когда дали, говорил с мамой. Она отмалчивалась, но я пошел на шантаж, сказал, не смогу из-за нее пройти психотест. Она сдалась. Так и есть, ей запретили выступать, а играть разрешили не больше четверти часа в день. Она подключается к синтезатору, но у нее быстро начинает болеть голова, да и разве это инструмент? Держится хорошо. Сказала, что какой-то молодой композитор прислал ей чудесную вещь в своем исполнении и назвал ее «Концерт для Нелли». Тут она всхлипнула, улыбнулась и поднесла футляр с кассетой к объективу камеры. На футляре была надпись: «Концерт для Нелли. Поздравляю с день рождения. Желаю много прекрасной музыки. О. Д.» Мы поговорили еще, я попросил заказывать связь как можно чаще, затем попрощался, но связь не выключил — передал лазерограмму для отца, чтобы он немедленно возвращался домой.
Вечером я понял, что еще не давало мне локоя. Вынул из записи кадр, ввел в Машину. Мать говорила, что уже слышала про Огюстена Диона, что он очень молод, очень талантлив, но со странностями. Машина выдала полное подтверждение: надпись на пакете и на моем поздравлении сделана одним человеком — Тельмой Н'Дио. Что значит — писать от руки. Вот это узелок.
Клаус Энгельмайер, «Чума на оба ваших дома!» (отрывок).
«…Нет, я не помню их. И никогда не знал — фамилию Энгельмайер, как ошейник с биркой, я получил после того, как закончилась процедура официальной передачи моими родителями своих родительских прав на меня чиновникам из отдела контрактов. Собственно, я родился уже принадлежащим концерну «Фидлер НГ». Его юристы, инженеры и медики занимались моей судьбой почти двадцать лет — двадцать лет, пока смутное ощущение, что своей жизнью надо заниматься самому, не переросло у меня в твердую уверенность. С тех пор эта фамилия — немногое среди моих вещей, что осталось не моим.
Вот имя Клаус, пожалуй, все же мое. Уже полтора десятка лет я пристегиваю его к разным фамилиям, подписывал им дурацкие рассказы, чувствительные шлягеры и буйные авангардистские стихи, — и так привык к нему, что все реже откликаюсь на настоящее: Уве.
Может быть, так звали моего отца.
У меня есть точные сведения, что меня не вырастили из чьей-то не слишком доброкачественной клетки по методу Петруччи. Родители мои существовали. Для сознания моей полноценности мне достаточно этого — и еще того, что я зарабатываю сейчас до четырехсот восьмидесяти тысяч единиц в год. Я могу многое из того, что не могут те, чьи механизмы в полном порядке.
Я могу жить в этом прекрасном доме, который Тур-младший по кирпичу перевез откуда-то из Испании, и все старые картины, которые для него накрали по всему миру, тоже принадлежат мне.
В подземном гараже стоят три автомобиля, в каждом из которых я могу ездить, как и вы, а один могу вести сам.
— И все? — «разочарованно спросите вы.
— Все, — смиренно отвечу я. — Разве что еще один пустячок.
В том, чтобы я продолжал ходить, дышать, есть, разговаривать, смеяться и мочиться, заинтересовано такое количество людей, какое не снилось многим из вас. Каждый мой день стоит столько, что смерть моя для многих будет настоящей потерей.
По сведениям Иммунологического центра при Всемирной Организации Здравоохранения, на Земле сейчас две тысячи сорок четыре таких, как я. Разумеется, все мы попадем в рай. Чистилище мы уже прошли, а ад уже искупили. И все-таки иногда я думаю, вдруг этот рай так же недоступен для нас, как сейчас пыль на проселочной дороге? Вдруг и там нужно стекло, которое отгородит нас от сонмов херувимов и райских кущ? Если так, то при жизни я сделал достаточно, чтобы обеспечить себе и там сносное житие. Как бы ни противилась судьба, я отвоевал себе вполне человеческую жизнь. Точка и подпись: Клаус Энгельмайер, урожденный Уве.
Мне никогда не было достаточно того, что уготовила мне судьба: я не захотел остаться мыслящим подопытным животным. Профессор Фоусетт много сделал для меня, но и получил немало. Все, чего я добился, я добился сам — моя воля направляла мысль и руку других людей.
Но вот сейчас, в прелестный осенний день, когда алые листья тихо планируют на пожелтевшую траву газонов, а живая изгородь из маллеонии пылает стеной литого золота, — впрочем, за плитой бронестекла, термотканью скафандра, герметичностью шлюза мне это безразлично, — а я сижу за электронной пишущей машинкой, которая не умеет только сочинять за меня, да и то, наверное, выучится, правит же она мои ошибки; так вот, сижу я в совершенно безопасной, несмотря на затруднения со стерилизацией, обстановке, сижу и с интересом думаю:
— А не открыть ли окошко — подышать свежим воздухом? Или того лучше — не пройтись ли по принадлежащему мне саду без всяких там скафандров?»
20.37.12 бв. Почти закончил пакетирование информации для годового отчета. Оказалось, что поработал не так уж плохо. Если бы не проклятый локатор, не бури на Солнце и не ремонт стыковочного узла, успел бы больше. На согласовании Земля-Главная меня порадовала. Оказывается, «Сеть-2» уже введена в строй и теперь я могу подключаться к Всемирной Информационной системе не на два часа в сутки, а в любое время. Это здорово.
20.02.17 бв. На ВНИПе заканчивают монтаж первой оболочки седьмой секции. Сегодня я дал им неблагоприятный прогноз и с удивлением узнал, что все остальные станции дали «нормально». Даже аль Магрифи оказался среди них. Я попросил срочную связь с начальником стройки, но мне вежливо отказали — у него был разговор с Космофрахтом, а беседа с его заместителем у меня совершенно не получилась. Взбешенный, я опять позвонил в штаб и заявил, что в случае отказа свяжусь с Главной, прежде всего с инспекцией или директоратом ВНИПа. Разумеется, после всего этого на экране появился седой плечистый мужчина и
