— Поводок, — сказал я. — Поводок функционалов, который привязывает их к функции…
— Правильно! — радостно воскликнул Марко. — Это и есть признак дьявола. Нечистый не способен давать без ограничений, его «подарки», — последнее слово было произнесено с нескрываемым презрением, — всегда имеют свои рамки, его щедрость исчислена, его возможности отмерены. Дьявол силен, но его сила конечна. Конечно же, функционалы — не нечистая сила, а лишь люди. Бывшие люди, искаженные нечистой силой.
Я помолчал. Спросил:
— Так вы серьезно верите в дьявола?
— Как я могу верить в Бога и не верить в дьявола? — вопросом ответил Марко.
Боевой йоркширский терьер справа от меня звонко тявкнул. Наверное, на свой лад обругал козни дьявола.
А я замолчал.
В чем-то Твердь оказалась не столь пугающа, как я боялся. Но с другой стороны, я окончательно понял, что договориться с ними будет ох как непросто. Когда помимо двух сторон в переговорах незримо участвуют Бог и дьявол — это очень, очень трудные переговоры…
Для мира, в котором все пришельцы из других планов бытия считались вольными или невольными пособниками дьявола (да, да, огромное спасибо, что не бесами!), со мной обращались просто великолепно. В карете мы ехали не больше получаса, выгрузились в закрытом дворике с увитыми виноградом стенами и фонтаном, журчащим в маленьком бассейне. Во дворик выходили окна и балкончики двухэтажного здания — уютного, солнечного, с пробивающейся из щелей между камнями травой. Было тихо, словно город остался вдали, только стрекотали цикады. Мне сообщили, что это здание — моя резиденция на время пребывания в Тверди, осведомились, не соблюдаю ли я сейчас пост, а если нет, то чем желаю отобедать. Девушки-охранницы остались на первом этаже, Марко с видимым сожалением откланялся — ему было необходимо продолжить дежурство у таможни. А я поднялся на второй этаж и с любопытством обошел выделенные мне комнаты.
Все окна, как я и подозревал, выходили только во внутренний дворик. Резиденция все-таки несколько смахивала на комфортабельную тюрьму. Но внутри было очень хорошо — просторные светлые комнаты, старый прохладный паркет на полу, пастельных тонов шпалеры на стенах, несколько картин — натюрморты и буколические пейзажи. Второй этаж занимали три спальни (можно было разместить небольшую делегацию), три ванные комнаты — две маленькие, а одна гигантская, с большой мраморной ванной и душем непривычной конструкции: вместо лейки вода низвергалась на голову каскадом из широкого бронзового раструба. Еще была просторная гостиная с креслами и столиками, курительная комната (я не ожидал, что в Тверди курят, и был приятно удивлен коробкой сигар и несколькими пачками папирос без фильтра) и небольшая библиотека.
Вот как раз библиотека меня наиболее потрясла. У меня сложилось ощущение, что книги тщательно отобраны, чтобы не давать посетителям лишней информации, но кое-что все-таки прорывалось — и вызывало оторопь.
К примеру, очень уважаемым автором, судя по роскоши изданий, здесь был Вольтер. Многотомное издание в коричневом кожаном переплете, было украшено тисненной золотом цитатой «Надо возделывать наш сад» и изображением обвитого лозой креста на обложках.
На нашей Земле этого остроумного вольнодумца никто бы не причислил к друзьям церкви. Мой отец почему-то очень ценил этого писателя, я же читал только «Орлеанскую девственницу», да и то в подростковом возрасте, соблазненный словом «девственница» и обилием веселых скабрезностей. Помнится, что кто только в этой книге не мечтал поиметь отважную Жанну д’Арк — от злобного Гермафродита и до ее собственного осла. Пролистав местный вариант «Орлеанской девственницы», я понял, что держу в руках совершенно другую книгу. Такую, наверное, мог бы написать Толкин. Героический эпос в стихах, ну никак уж не сатира.
Штук пять других книг были знакомы мне только по названию. Но я, к примеру, был твердо уверен, что хоть у нашего Вольтера и есть книга «Мемнон, или Человеческая мудрость», но она никогда не объединялась в дилогию с книгой «Ахилл, или Человеческая глупость».
Нашел я и Диккенса, и Свифта, и Гюго, и Достоевского. Опять же, я не такой уж любитель классической литературы, но мне кажется, что Гулливер совершил четыре путешествия, а не семь. Во всяком случае, про «Путешествие в Дагому», «Путешествие в страну Кьенк» и «Путешествие в Гаргенлог» я ничего не слышал.
Да и у Достоевского есть «Бесы», но разве это он написал роман «Ангелы и демоны»?
Кстати, вывод, который напрашивался сам собой, был довольно-таки позитивным: в Тверди писатели сочиняли другие книги, но их было больше.
Целая полка была занята детскими книгами, словно здесь рассчитывали принимать семьи с детьми. «Пиноккио» мне показался очень похожим на оригинал, а вот «Волшебник страны Оз», похоже, вовсе не воспевал приключения в волшебной стране. Скорее уж предостерегал от любых контактов с чужаками из иных измерений… Впрочем, чему тут удивляться?
Я поискал «Гарри Поттера», мне было ужасно интересно, какой стала бы история мальчика-волшебника в этом мире. Но, видимо, расхождение истории зашло слишком далеко. Может быть, здесь Роулинг вообще не родилась, может быть, стала счастливой многодетной домохозяйкой, а может быть, в их кафе просто не в ходу были бумажные салфетки.
С некоторым сожалением я вышел из библиотеки, прихватив с собой лишь томик афоризмов Монтеня. Когда не знаешь, в какой момент придется бросить читать книгу, лучше всего взять что-то очень короткое. Закурив папиросу (табак оказался неожиданно легким), я принялся читать. Интересно, следят за мной или нет? Техника у них не развита, но для настоящих мастеров всегда было достаточно дырочек в стене, зеркал и грамотно рассчитанных слуховых труб.
В курительную вошли, когда я наслаждался фразой: «Невозможно вести честный и искренний спор с дураком».
— Храни вас Бог, друг мой.
Я вскочил, откладывая книгу и одновременно гася папиросу. В курительную вошел (позади мелькнули и тут же скрылись цветастые мундиры) пожилой человек в ярко-красной мантии и красной же шапочке. Морщинистый, чисто выбритый, волосы седые, но глаза блестят живо, как у молодого.
Кардинал?
На руках человек держал мирно дремлющего терьера. Лицо очень интеллигентное, умное… впрочем, дураки на таких постах нигде и никогда не встречаются.
— Ваше преосвященство… — неожиданно для самого себя выпалил я, вспомнив не то книжку, не то фильм про трех мушкетеров и их честолюбивого гасконского друга. И неумело поклонился.
