На беднягу Дэвида накатил приступ, как раз когда доктор Свейн начал разговор с Элизой через разделявшую их Великую Бездну.
Дэвид старался не вымолвить ни слова, но у него изо рта вырвался поток неприличностей, только голос стал выше на октаву. «Дерьмо… сопли… мошонка… жопа… девственная плева… засранцы… понос… пипка…» – сказал он.
* * *
Сам доктор Свейн тоже потерял власть над собой. Он против собственной воли вскарабкался на крышку ящика, невзирая на ветхий возраст и громадный рост. Присел на корточки над трубой, свесил голову макушкой вниз напротив отверстия, служившего для переговоров, однако при этом сшиб на землю драгоценную кастрюльку, и связь прервалась.
– Алло? Алло? – сказал он.
– Крайняя плоть… трахнуть… говно… венерин холм… лобок… выкидыш… – сказал мальчишка.
* * *
На этом конце, в Урбане, оставался один человек в своем уме – вдова профессора фон Петерсвальда, она и поставила кастрюльку обратно на место. Ей пришлось бесцеременно втиснуть ее между трубой и коленкой Президента. Но тут она оказалась в ловушке – в самом гротескном виде: она висела, не доставая ногами до земли, поперек крышки ящика, с протянутой рукой. Президент прижал и кастрюльку для обеда, и ее руку.
– Алло? Алло? – сказал Президент, по-прежнему вниз головой.
* * *
В ответ послышалось бормотанье, и кулдыканье, и кудахтанье, и щелканье. Кто-то чихнул.
– Педик… куча дерьма… сперма… яйца, – сказал мальчишка.
* * *
Элиза на другом конце не успела сказать ни слова, а покойнички, что толклись сзади, почуяли в Дэвиде родную душу, как и они сами, до глубины возмущенную положением человека во Вселенной. Они принялись его подначивать, прибавляя непристойности и от себя.
– А ну давай, режь им правду-матку, парень, – говорили они, и прочее в этом роде.
Они все отфутболивали обратно: «Сам говно! От педика слышу! Сам иди на…! А тебе вдвое!» – и так далее.
Дурдом, в натуре.
* * *
Но доктор Свейн и его сестра дорвались друг до друга и слились в таком экстазе, что доктор Свейн, если бы мог, нырнул бы прямо в зев трубы.
Так вот, Элиза требовала, чтобы он как можно скорее умер и они снова могли соединиться в единого гения. Она хотела, чтобы они вместе нашли возможность перестроить никуда не годное заведение, так называемый «Рай».
* * *
– Вас что, там мучают? – спросил он у нее.
– Да нет, – сказала она. – Мы дохнем со скуки. Тот, кто это все подстроил, понятия не имел о людях. Я тебя умоляю, брат Уилбур, – сказала она. – Ведь у нас это все навечно. Эта волынка – на веки веков! Там, у вас, времени практически нет. Курам на смех! Так что поскорей стреляйся и приходи сюда!
И так далее.
* * *
Доктор Свейн рассказал ей, какие напасти и смертельные болезни свалились на человечество. Вдвоем-то они, мысля заодно, играючи разрешили эту мрачную тайну.
Вот как все объяснилось: микробы, вызывавшие грипп, оказались марсианами, чье нашествие было остановлено антителами в организмах выживших людей, так что эпидемия гриппа прекратилась.
А Зеленая Смерть в свою очередь была вызвана микроскопическими китайцами, народцем мирным и никому не желавшим зла. Несмотря на это, они убивали наповал любого нормального человека, попадая в дыхательные пути или в пищеварительный тракт.
И так далее.
* * *
Доктор Свейн поинтересовался, какой у них там аппарат для связи – приходится Элизе тоже сидеть на корточках над трубой или еще как.
Элиза сказала, что никакого аппарата нет, а просто такое чувство.
– Какое чувство? – сказал он.
– Чтобы понять, что это такое, ты должен умереть, – сказала она. – Это неописуемо.
– Попробуй все же описать, Элиза, – сказал он.
– Это похоже на то, что ты мертвый, – сказала она.
– Чувство мертвенности, – задумчиво произнес он, стараясь понять.
– Ну да – холодно и сыро… – сказала она.
– Угу, – сказал он.
– Но при этом чувствуешь, как будто вокруг роятся невидимые пчелы, – сказал он. – И я слышу твой голос из этого роя.
Хэй-хо.
* * *
Когда доктор Свейн прошел через эту изощренную пытку, у него осталось всего одиннадцать пилюль три-бензо-Хорошимила, которые предназначались, как вы знаете, не для Президентов в качестве наркотиков, а для страдальцев от Турреттовой болезни, симптомы которой это лекарство снимало.
И когда он рассматривал последние пилюльки, лежащие на громадной ладони, ему стало казаться, что это – последние песчинки в песочных часах его жизни.
* * *
Доктор Свейн стоял на солнышке, у входа в лабораторный корпус, где помещался «Хулиган». Рядом стояла вдова со своим сыном. Вдова держала в руках кастрюльку, так что никто, кроме нее, не мог включить «Хулигана».
Сила тяжести полегчала. У доктора Свейна была эрекция. И у юнца тоже. Как и у капитана Бернарда Нарцисс-11 О’Хейра, стоявшего поблизости, у вертолета.
Можно предположить, что соответствующие ткани в организме вдовы тоже были напряжены.
– Знаете, на кого вы были похожи, мистер Президент, когда сидели на ящике? – спросил мальчик. Ему самому было тошно от слов, которые подсказывала ему болезнь.
– Нет, – сказал доктор Свейн.
– На самого громадного павиана в мире – когда он пытается трахнуть футбольный мяч, – пробормотал юнец.
И доктор Свейн, которому не хотелось до бесконечности слушать оскорбления, протянул мальчишке все, что у него осталось от три-бензо-Хорошимила.
* * *
Синдром абстиненции, вызванный отказом от три-бензо-Хорошимила, – это нечто сногсшибательное. Доктора Свейна пришлось прикрутить веревками к кровати в доме вдовы на шесть ночей и шесть дней.
Попутно он переспал со вдовой, зачав сына, который станет отцом Мелоди-Малиновка-2 фон Петерсвальд.
Да, и попутно вдова рассказала ему, что она узнала от китайцев: властелинами Вселенной их сделало умение соединять гармонически настроенные интеллекты.
* * *
Да, и он велел пилоту доставить его в Манхэттен, на Остров Смерти. Он решил умереть там и соединиться со своей сестрой в загробном мире – для этого он собирался вдохнуть или проглотить невидимых китайских коммунистов.
Капитан О’Хейр, которому смерть вовсе не улыбалась, спустил Президента на канате, при помощи лебедки, прямо на смотровую площадку Эмпайр Стейт Билдинг.
Президент оставался там до вечера, любуясь видом. Затем, глубоко вдыхая на каждой ступеньке, он спустился вниз, надеясь, что вдохнет побольше китайских коммунистов.
