Очевидцы рассказывают, что Алексей Возможный, прочитав это четверостишие, на мгновение застыл, а затем торопливым шагом направился к выходу. Некоторые добавляют, что при этом он хлопнул себя по лбу и проговорил какое-то древнегреческое слово.
После этого он три дня нигде не показывался. На вопросы соседей, что такое стряслось с Алексеем, почему его не видно, мать его, Серафима Дмитриевна, сокрушённо качала головой и говорила: «То пишет, то чертит на бумаге что-то, ночей не спит. Не знаю, что и делать с ним…»
Вскоре Алексей уехал в Москву. Вернулся он через пять дней. Мать рассказывала соседям, что он привёз какие-то проволочки, баночки, металлические маленькие штучки и ещё какие-то непонятные предметы.
Затем на попутном грузовике он направился в райцентр, где накупил холста, рыболовных капроновых лесок и много тюбиков с клеем БФ.
Ещё через день Алексей пошёл к местному столяру Михаилу Андреевичу Табанееву и попросил у него сухих дощечек и планочек. Тот охотно дал просимое, но поинтересовался, на что это Алексею надобно.
— Крылья буду ладить, — ответил Возможный.
— В птицы записаться хочешь? — засмеялся добродушный столяр. — Ну что ж, дело неплохое… Птицей станешь — не забудь мне пол-литра в клюве принести.
— Ладно уж, принесу.
В тот же день Алексей отправился в Дальние Омшары. Он рассказал Кате о том, что скоро сделает крылья.
Катя внимательно выслушала его и задумалась.
— О чём ты думаешь? — спросил её Алексей. — Ты не веришь, что человек может летать?
— Нет, я верю, — тихо ответила Катя. — Но если у тебя ничего не выйдет с крыльями, ты всё равно останешься для меня тем же.
Тогда Алексей обнял и поцеловал Катю, а на другой день они отправились в райзагс, а оттуда в Ямщикове — и Катя поселилась в доме Алексея. На этом, в сущности, кончаются все сердечные тревоги в жизни Возможного. Дальше — в этом отношении — судьба его и Кати сложилась счастливо, и они жили душа в душу. Должен признаться, что, принимаясь за эту главу, я боролся с соблазном хоть немного драматизировать любовные переживания Алексея и Кати. Но удержался от этого, ибо моё дело — повествовать только о фактах.
Теперь Алексей и Катя целыми днями находились в пристройке, где Алексей оборудовал небольшую мастерскую. Он подбирал и пилил планки, обстругивал их и склеивал, а Катя, наложив на холст картонное лекало, резала этот холст большими ножницами, а потом сшивала большой иглой, употребляя вместо ниток рыболовную леску.
Однако работы было так много, что Алексей связался с ребятами из местного школьного кружка авиамоделистов. Работали они охотно, их и не прогнать было из пристройки, но галдели ужасно, споря друг с другом из-за сборки узлов, — и мать Алексея была этим не очень-то довольна. Но помощь ребят освобождала Алексея от многих часов черновой работы и давала ему возможность заняться вспомогательным электронным устройством, которое должно было сделать полёт совершенно безопасным.
И вот крылья были готовы.
В этот день Катя надела спортивные брюки и красивую кофточку, а Алексей облачился в свой единственный парадный костюм и приладил к рукам крылья. Пришли и ребята-авиамоделисты. Оделись они как обычно, но все были умыты и причёсаны, что случалось с ними не каждый день.
— А ты, мама, пойдёшь с нами на испытание? — спросил Алексей Серафиму Дмитриевну.
— Не хочу на баловство ваше глядеть, — строго ответила Серафима Дмитриевна. — Делом бы лучше занялись!
Тогда все, кроме неё, отправилась к выгону. Впереди шагал Алексей Возможный в парадном костюме и с крыльями, за ним Катя в клетчатой кофточке с пуговицами-леденцами, а уж за Катей — ребята. Погода стояла отличная, но отличная она или плохая, не имело значения: крылья годились для любой погоды.
Коров на выгоне в этот час не было, и людей нигде поблизости тоже не было, не видно и не слышно было птиц. Только сокол, как всегда, увязался за Алексеем и молча летал вокруг него.
И участники испытания тоже молчали, потому что приближался ответственный момент.
— Полетит дядя Лёша сейчас, а веселья нет, — сказал вдруг самый маленький из авиамоделистов.
Ему никто ничего не ответил.
— Ну начинаю полёт, — Алексей посмотрел на Катю и побежал к середине выгона, расправляя на бегу крылья. Затем он оторвался от земли и полетел.
Алексей сделал несколько небольших кругов над серединой выгона, а потом по прямой полетел к старой большой черёмухе, что стояла у края поля возле ручья. Сокол летел рядом с ним. Казалось, птица нисколько не удивлена полётом человека.
Набрав высоту, Алексей перевалил через крону дерева и круто пошёл вниз. Внезапно сокол с коротким предупреждающим криком вынырнул навстречу ему. Алексей резко свернул, ещё немного и он пропорол бы правое крыло о сухой жёсткий сук и, конечно, упал бы. Теперь благодаря соколу он избежал опасности. Но сокола на мгновение сдавило между суком и крылом. Птица молча упала в ручей, и её потащило течением. Лапы у неё были прижаты к телу, как при полёте. Но так же птицы сжимают лапы и в миг смерти.
Алексей долго летел над ручьём, сопровождая мёртвого сокола. Того волокло над бледно-зелёной подводной травой, над ржавыми консервными банками, над какими-то мятыми дырявыми кастрюлями и изодранными резиновыми сапогами, лежащими на дне. Дальше ложе ручья стало глинистым, а берег был весь в ямах: отсюда брали глину для печей. Затем ручей расширялся, здесь был омут. Сокол исчез в его глубине.
Алексей набрал высоту и начал делать крутые виражи, чтобы током встречного воздуха осушить выступившие на глазах слёзы. Рукой отереть их он не мог — этому мешали крылья.
Затем он вернулся к Кате и ребятам-авиамоделистам.
— Я нечаянно убил сокола, — сказал он Кате, снимая крылья.
На краю правого крыла виднелось небольшое красное пятно.
— Как это грустно, — сказала Катя. — И именно сегодня…
— Теперь полетай ты, — сказал ей Алексей.
Катя надела крылья и сделала несколько кругов над выгоном. Потом разрешено было полетать самому старшему из авиамоделистов, ученику десятого класса Мите Добрышеву.
— Ну, понравилось? — спросила его Катя, когда тот отлетался.
— Понравилось, ничего, — ответил Митя. — Но на «ТУ-104» лучше. Когда я на «ТУ-104» с папой в Киев летал — вот это да!
— А я на «ИЛ-18» летал, — сказал самый маленький из авиамоделистов. — Вот это веселье было!
Ребята побежали к селу, и Алексей с Катей остались в поле одни. По-прежнему кругом было безлюдно. Поднявшийся северо-восточный ветер гнал на выгон пыль с просёлочной дороги.
