— Ах, до чего ты сегодня неловкая, — заметила Хали. — Лучше сыграй мне.
Кайсин послушно потянулась за ахи — она играла пальцами, не используя плектр. Тихий голосок приятно журчал, убаюкивая.
Качнулась занавеска у входа — с поклоном вошла Кору. Хали всегда удивляла ее уверенность — казалось, демоны с воплем убегут с пути главной из внутренних дам.
— Ты сегодня хмурая, Кору. Луна что-то нашептала тебе ночью?
— Ах, госпожа Аину…пустяки, — она раздраженно махнула рукой, качнула головой — височные подвески зазвенели.
— Твой муж? Что, эти девчонки-актрисы сумели слишком увлечь его?
— К этим я давно привыкла. Раскрашенные обезьянки. Уж лучше б мальчишки были — хоть вести себя умеют… — на ее лице появилась гримаска показного равнодушия. — Он завел себе какую-то плясунью…
— Что же тебя раздражает? — удивленно спросила Хали. Кору была единственной, кто разговаривал с ней настолько вольно: Аину сама даровала Кору эту привилегию.
Так говорить мог бы отец, но он держался сухо и холодно.
— Он вот-вот привезет ее на Островок.
— Через неделю увезет обратно. Бывало и такое… У вас же свой дом.
— Ах, эти Белые Лисы рады будут воспользоваться таким легкомыслием Дома Мийа.
— Вот ты о чем, — рассмеялась Аину. — Не бойся. Такая мелочь…
— Вы не помогаете нам, госпожа, — ревниво сказала Кору. Все это время она ходила по комнате, но теперь села, повинуясь знаку Аину. Пальцы ее, унизанные опаловыми перстнями, теребили серо-золотистую ткань покрывала.
Хали с укоризной смотрела на это варварство.
— Кору! Как можно! — и добавила: — Что ж, тебе обидно, моя старшая дама. Но я не стану сердить отца без нужды. Пусть он выказывает расположение Лисам — мне все равно.
— А я?
— А ты… пытаешься вертеть призраками. — Хали умолкла. Смирно сидевшая на подушке Кайсин встрепенулась.
— Сыграть вам, госпожа? — она, до смешного обожавшая Хали, вела себя, как служанка, не как младшая дама из внутренних. По ее волосам скользил солнечный зайчик.
— С тобой и музыкантов не надо, — ласково сказала Хали.
Кору все еще была недовольна и тщательно пыталась это скрыть. Пока ей не удавалось втянуть Аину в борьбу между Домами. А какое та могла бы оказать покровительство! И Каэси опять будет недоволен.
Дворец-Раковина
Когда-то десятилетний Юкиро познакомился с Тооши, сыном Смотрящего за морем, подростком года на три постарше. Его, выросшего на юге, привезли в Сиэ-Рэн завершить образование — мальчики стали друзьями. Впрочем, со стороны наследника это было всего лишь расположение, со стороны Тооши — преданность подчиненного. Все время он был тенью Юкиро — и тогда, когда произошла странная смерть второго сына Благословенного, и когда старший сам взошел на престол, заменяя умершего отца.
Тооши не стал одним из Тех, кто Справа или Слева, но все же оставался самым доверенным лицом, чем-то вроде старшего секретаря — не самая высшая должность, по правде сказать. Он не блистал умом, зато был на диво дотошным и исполнительным, имел превосходную память, к тому же умел угадывать с полуслова, что хочет сказать повелитель. И то, чего он сказать не хочет.
Наряду со столь ценными качествами он обладал и некоторыми забавными чертами. Верил, что Островок наводняет всякая мелкая нечисть, безвредная, привлеченная блеском золота и камней. Эта вера у многих вызывала улыбки.
Но он — как и лучший врач Сиэ-Рэн, Ёши, — мог входить к Благословенному в любое время, и никто не смел задержать его.
— Нам предстоят трудные времена. Задачи надо решать… непростые.
— И что же ты считаешь трудной задачей?
— Новый правитель сууру-лэ, мой повелитель. Мальчишка еще, но и мы, и его подданные хлебнем с ним горя. Он несдержан, самолюбив, не слушает ничьих советов — и при этом довольно умен. Он может вновь развязать войну.
— Посмотрим. Пока он ничего не может.
— Нам нужен союз с синну, мой повелитель. Прочный союз.
— Что ж… Аину уже взрослая девушка. Можно начать разговоры о свадьбе.
— Отдать ее в дикие степи? — ужаснулся Тооши.
— Нет. Ее мужем будет тот, кто воспитан здесь — и жить они будут здесь. Он не наследник, но близкий родственник верховного вождя. Синну чтят родство — но этого мало. Пока он здесь, они ни не пойдут против нас.
— А Хали?
Благословенный остро глянул ему в глаза.
— О чем ты? Она будет довольна. В конце концов, ее мать — полукровка.
* * *
Дом-на-реке был ее убежищем — ее личным, неприкосновенным. Там умерла ее мать — но Аину все равно любила это место. Конечно, то был не дом — крошечный дворец, построенный для Омиэ. Только три года Благословенная радовалась ему.
Река Юн — приток Аянэ — разделялась там на несколько рукавов, омывала зеленые островки и крутые холмы — почти горы. Всего в трех ани от Островка, Дом-на-реке казался затерянным в диких лесах. Конечно, опытная охрана стерегла узкие тропки, никто бы не прошел незамеченным, но охранники скрывались от глаз, и обитатели Дома-на-реке о них не думали. Омиэ всегда была рада очутиться в этих стенах, только удавалось это нечасто — а дочь ее, как выросла, лишь изредка навещала былое обиталище матери. Не по своей воле — прочно держали незримые цепи долга.
Бледно-голубые стены трех воедино слитых павильонов напоминали соцветие колокольчиков. Тончайшей каменной резьбой были покрыты они, и казалось — дышат. Возле самого дома находилась маленькая пристань — изящные позолоченные столбики удерживали лодки, большую и несколько маленьких. Повсюду была темная зелень — деревья с широкими листьями и серебристые ивы. И вода — блики и тени. Тут водились стремительные узкие рыбы. И огромные бронзово-зеленые стрекозы с сердитым гулом носились над водой.
Юкиро не любил, когда жена уезжала в Дом-на-реке, однако и не препятствовал этому. Для обитателей Островка было лучше, когда Омиэ-полукровка покидала его пределы.
Хали сидела прямо, задумчиво глядя на плывущие рядом листья. Хотелось опустить руку за борт — однако в большой лодке, кроме Амарэ и Кайсин, были и другие люди. Даже при слугах нужно вести себя подобающе… особенно при слугах.
Кайсин наигрывала на ахи — девочка и вправду хорошо владела инструментом. Черная прядка выбилась из прически и забавно вилась над ухом…
Спутники Хали еле слышно беседовали, не осмеливаясь перебить ее мысли.
Вода была теплой, хотя осень подошла к середине.
Та лодка перевернулась, когда в свои права вступала зима. Одному Творцу известно, как Благословенной в узком гэри удалось добраться до берега. Она была сильной… Ее сопровождали дамы — и лишь один мужчина, который управлялся с веслом. Ни он, ни они не сумели выбраться. Омиэ смогла. Но прожила лишь неделю — вода оказалась слишком холодной…
