— И как нам выпутаться?
— А убить Домбоно! — с чисто английской невозмутимостью посоветовал Филиппе.
— И этот чокнулся! — присвистнул Савельев.
— А еще какие-нибудь предложения имеются, Паш?
— Нет! — грустно покачал головой Павел. — За Домбоно стоят жрецы. Здесь, собственно, всего две противоборствующие группировки: жрецы и верные царице люди. Сикиника все прекрасно знает. Она совсем одинока, поэтому и сидит еще на своем золотом троне. В принципе, несчастнейшая женщина! Все, что у нее есть, так это сын. Возможно, еще военные на ее стороне. Но Домбоно… Он очень опасен, ведь он играет роль великого исцелителя, Парацельс хренов, — Савельев задумчиво глянул на Холодова. — Тебе не только с остеомой придется бороться, но и с твоими милыми мероитами, коллегами во Гиппократе…
— Это я и сам знаю.
Вероника немного пришла в себя. Высвободилась из рук Холодова и судорожно потерла глаза.
— Почему бы не поговорить обо всем с Сикиникой? — спросила она, и ее голос предательски дрогнул.
— Она все знает, — Холодов подошел к дверям. На этот раз их и не думали запирать, но в коридоре стояли четыре солдата. — Вот и попробуем, — пробормотал Алексей.
— Попробуем? Что? — подскочил на стуле Савельев.
— А вот я сейчас выйду отсюда! Посмотрим, что тогда произойдет.
— Останься! Лешик, я прошу тебя! — в отчаянии закричала Розова. — Зачем испытывать судьбу?
— Может, и в самом деле не стоит их провоцировать, а, Холодов? — Савельев тоже выглянул, смерил взглядом солдат.
Шелученко вновь начал причитать, заламывая грязные, липкие уже руки. Ларин плюхнулся на освободившийся стул. Молча. Язык он себе еще в клетке «прикусил», растеряв всю обычную болтливость. Филиппc же был по-прежнему невозмутим.
— Мне тоже выйти с вами? — любезно предложил он свои услуги.
— Кто ж вас пропустит, Брет.
— Напрасно так думаете. Я-то бродяжил по всей больнице, пока совсем не поправился. В сопровождении пресиvпатичнеyькой медсестрички. Кажется, я ей даже понравился. Как пациент, конечно же…
— А попробуем! — Холодов распахнул дверь. Солдаты даже не шелохнулись. — Так! Я иду один! Если пойдем все вместе, они еще решат, что мы собираемся бежать, хотя нет ничего более дурацкого. Домбоно только того и ждет. А я в одиночку как раз осмотрюсь в этой образцово-показательной клинике.
— Холодов, ты всегда мне нравился, — Павел с силой хлопнул друга по плечу. — Ты такой же гад, как и я.
— Ты сам это сказал, — улыбнулся Алексей.
И сделал первый шаг. Вероника сдавленно ахнула и закусила пальцы, чтобы не закричать в голос от страха. Ларин и Шелученко молча смотрели на двери. Филиппc принялся нервно грызть заусениц на пальце.
Медленно, прогулочным шагом Холодов двинулся дальше по коридору. Он прошел мимо четырех солдат, а те глянули на него так, словно бы и не было его вообще. Впрочtм, когда он направился дальше, караульные молча отлепились от стены и двинулись за ним следом. Их деревянные сандалии глухо шаркали по каменному полу.
Холодов даже не обернулся… только в затылке начало тревожно покалывать. «Со спины они не нападут, — подумав, решил он. — Как же, как же, понятия воинской чести, и все такое прочее: бороться с противником следует лицом к лицу».
Алексей медленно шел вперед, коридор резко вильнул вправо. Несколько медсестер пробежали мимо него с подносами, в одном из «кабинетов» сидел жрец и читал некое подобие истории болезни. Обалдеть!
«Все, как у нас дома, — весело подумал Холодов. — Черт побери, ведь все как у нас! Где-нибудь обязательно будет комнатка с накрытым столом, комнатка дежурной медсестры. Если так оно и есть, я курить брошу, честное слово!»
Придется бросать курить. Потому что он и в самом деле нашел кабинет старшей медсестры, в котором на столе стоял поднос с пирожками.
Холодов замер. К нему шел Домбоно. Верховный жрец появился совершенно внезапно, вырос как из-под земли, ей-богу! За ним следом шли врачи. «Все, как у нас, — вновь мелькнуло в голове Алексея. — Шеф и вся его королевская рать. Свита, черт побери!
— Черт побери! — выругался он вслух, и Домбоно замер в удивлении. — Черт побери!
— Что-то не так? — лицо верховного жреца в мгновение ока сделалось мрачнее тучи. — Ну, и что же вас не устраивает?
— Все! Я понимаю, здесь все не так, как у нас в Питере, и это самое «все не так» безумно похоже на наше «так, как обычно, когда городской бюджет жабится». Домбоно, давайте начистоту: книжки по современной медицине вы все-таки читали. Да, Мерое все еще живет до нашей эры — я знаю, знаю — по завету каких-то там черных фараонов! Но больницу-то вы организовали по мировым стандартам. Так почему бы вам не обзавестись еще и рентгеном, лабораторией, нашими лекарствами, ЭКГ? По-английски вы уже говорите…
— Пойдемте! — решительно произнес Домбоно. — Я кое-что покажу вам.
Верховный жрец двинулся вперед, распахнул настежь одну из дверей и кивком подозвал русского врача к себе. Они вошли в двухместную палату. На одной из кроватей сидела молоденькая женщина и с аппетитом уплетала жидкую кашицу.
— Это та самая больная, которой мы сделали операцию на желчном пузыре, — объяснил Домбоно. — Вчера.
— И она уже ест? — Холодов присел на краешек постели. Пациентка выглядела и здоровой, и довольной собой и всем окружающим миром, совсем не походя на их питерских тяжелобольных, которым намедни «потрошили» живот. Ни тебе температуры, ни тебе боли, да и слабости как не бывало. Словно она в санатории каком-то от трудов праведных отдыхает.
— И как это у вас получается? — тихо спросил Хjлодов.
Домбоно только пожал могучими плечами.
— А вы говорите, что нам нужна ваша медицина! Как ваши больные на второй день после операции на желчном пузыре выглядят?
— Считайте, что вы меня убедили, — Холодов поднялся. Женщина ела с завидным аппетитом. Вторая лежала на кровати и вышивала. Странный такой, скорее всего, сказочный рисунок.
— А она? — спросил Холодов. Спросил, стараясь заранее ничему больше не удивляться.
— Мочевой пузырь! Камни! Позавчера! — гордо отозвался Домбоно. — Видите?
— Вижу, Домбоно, вижу. Ну, и когда мы будем оперировать сына Солнца?
— Да когда скажете! Мы — всегда пожалуйста. Хотя — нет. Сначала царица-богиня должна оплакать и похоронить свою лучшую подругу, — и все дружеское расположение Домбоно исчезло без следа. Теперь он был враждебно настроенным жрецом. И перед ним стоял чужеземец.
«Вот, значит, как, — вздохнул Алексей. — Все-таки прав, тысячу раз прав Пашка: Домбоно стремится к власти. И только армия и загадочная, удивительная сила Сикиники мешают ему в том. Если мальчик умрет, Домбоно выиграет. Тогда богиня будет всего лишь разбитой немолодой женщиной, оставшейся наедине со своим горем, матерью, утратившей самое дорогое…»
