Профессор Евгений Петрович Кунегин, несмотря на свои всего лишь сорок лет, был признанным авторитетом в области электронно-вычислительных машин. Будучи холостяком, он отдавал им всего себя без остатка. И даже рояль, доставшийся ему от матери-пианистки, с согласия директора института перетащил в свою лабораторию. Музыкального образования он не имел, но с завидным упорством разучивал Лунную сонату, что, по его убеждению, помогало ему решать сложнейшие математические задачи и генерировать новые идеи. Потому все сотрудники Кунегина, услышав Бетховена, ходили на цыпочках.
Но однажды в нарушение установившихся правил в дверь занятого музыкой профессора постучали.
Соната оборвалась, а дверь резко распахнулась.
– Ну, кто там еще? – раздраженно спросил Кунегин.
Перед ним робко стояла девушка. Она ясными глазами смотрела на статного красивого Евгения Кунегина, о котором так много слышала. Он был не только видным ученым, но и мастером спорта по теннису.
– Простите, пожалуйста, – пролепетала она. – Меня направил к вам академик Пушкарев.
– А, так вы аспирантка Татьяна Лагина? – протянул Кунегин. – Александр Сергеевич, добрая душа, звонил о вас.
Таня оглядела кабинет. Отделанные деревянными панелями стены. Огромному столу и концертному роялю тесно рядом.
– Может быть, я не вовремя? – спросила она.
– Конечно, не вовремя! Я работал. Я всегда работаю.
– И не выключаете радио?
– Я сам играл, с вашего позволения. Это организует мысль.
– Ах вот как, простите. А я когда играю, так ни о чем уже думать не могу.
– Играете? Отлично! А вот что думать не можете – худо.
– Нет, почему же! Я думаю…
– Вот и прекрасно! Подумаем вместе над темой вашей диссертации.
– А вы станете моим руководителем?
– Допустим. Итак, тема! Пусть она окажется в русле современных направлений, поддающихся математическому анализу. Обернемся лицом к будущему.
– Оно тоже поддается математическому анализу?
– Конечно! Экстраполяция. Топология. Векторы! Говоря о будущем, оглянемся назад. Вам не помешает музыка? – И профессор включил радио. Видимо, он знал, что сейчас передают Бетховена. – Что характеризует развитие человечества? Да вы садитесь, не на корте же мы с вами, хотя вы и будете сейчас принимать мои мячи.
– Я не умею.
– Учитесь принимать, по крайней мере, математические мячи. Итак, развитие цивилизации характеризуется уровнем энерговооруженности, которая растет по экспоненте. По круто направленной вверх кривой со степенным показателем. Таким образом, продолжая эту кривую…
– Экстраполируя.
– Верно! Экстраполируя ее в будущее, мы можем судить об энерговооруженности грядущего.
– До овладения беспредельной энергией?
– Во всяком случае, до овладения энергией всех светил Галактики, в которой развился Разум.
– Как же так? Ведь источники энергии отстоят один от другого на тысячи световых лет. Их нельзя разом использовать.
– Для математики эти частности значения не имеют. Она оперирует чистыми величинами. Не так давно у нас в Бюракане (Армения) состоялся международный научный симпозиум по проблемам связи с внеземными цивилизациями. Ваша тема рядом.
– Но я ничего не знаю о внеземных цивилизациях.
– И не надо. Займемся будущим человечества, вычислим его с помощью экстраполяции, как вы предложили.
– Я? Но я еще не очень поняла.
– Профессор Минский из Калифорнийского политехнического института привел на симпозиуме прогноз грядущего одного из своих коллег по симпозиуму. – Профессор взял со стола книгу, нашел нужную страницу и процитировал: – «…очень сильно развитые цивилизации должны быть не биологического, а скорее всего кибернетического типа и распространяться на колоссальные области».
– Простите, Евгений Петрович! – с ужасом прервала девушка. – Это как же понять? Людей не будет?
– Конечно. Слушайте дальше: «Существование биологических систем (то есть людей вроде нас с вами) в среде, обладающей колоссальными энергетическими ресурсами, было бы чрезвычайно трудным…вредное действие излучения, которое для нас могло бы стать фатальным, для кибернетических систем не играет никакой роли…»
– Зачем же нужно столько энергии, если людей нет?
– Останется Разум. А люди изживут себя. Человечество уже достигло кризисного уровня развития. Загрязнило среду обитания, создало средства уничтожения, способные погубить все живое. Потому цитирую дальше: «Эволюцию таких кибернетических цивилизаций можно описать как логическое, абиологическое развитие уже известной нам разумной жизни».
– То есть без нас, без живых организмов? Одни железки?
– Профессор Минский так обосновывает эту мысль. Читаю: «…за последние 15 лет мы увеличили разум компьютеров в 106 раз, и я просто как игрок в покер скажу, что на руках у меня имеется доказательство существования искусственного разума. Это докторская диссертация Вайногреда из Массачусетского технологического института». Чуете? Вайногред. Если прочитать по-русски английскую транскрипцию, то будет…
– Виноград, – догадалась Таня.
– Верно! Некий Виноград замахнулся на докторскую диссертацию. Мы с вами будем поскромнее, но если хотите, то и более дерзкими. Профессор Минский сообщает дальше, что в диссертации «…мы находим программу для компьютера… с объемом памяти 106 бит». И он выразил сомнение, что для сверхразумного существа потребовалось бы 1012 бит. Как вам это нравится?
– Мне не нравится заменять человека машиной.
– Почему?
– Потому что человек не только думает, вычисляет, запоминает – это может делать машина, – но и чувствует.
– Вот, вот! Вы начинаете мне нравиться, милая Таня. Правильно! Чувствовать. Вот мы и займемся с вами электронными чувствами машин.
– Как так?
– Машина, для которой вы будете готовить программу, неизмеримо совершеннее прежних «поколений машин». Как вы знаете, она построена на лазерах, и ее память и быстродействие позволят, как я думаю, получить от такой машины эффект не только «электронного ума», но и «электронного сердца». Я имею в виду не «электрическое сердце-насос» или электрический стимулятор, регулирующий больной орган, а «сердце» как символ чувств, эмоций, поэтического проникновения в суть явлений.
– Поэтического?
– Конечно. Вы специалистка по математическому обеспечению ЭВМ?
– Да, я окончила факультет автоматики и вычислительной техники Московского энергетического института.
– Вот, вот! Птенчик, выпавший из гнезда. Теперь будете оперяться.
