Его разбудили шум и вибрация. Тело подбрасывало на кровати, как попкорн на раскалённом металле. Альберт протянул руку к мобильнику. Семь. Утренний товарняк шёл по расписанию. Минуту, пока он проходил мимо жилища, квартира Альберта тряслась, как в лихорадке. Чёрт побери, эпицентр тряски приходился аккурат на кровать. А куда ещё поставить этого двуспального монстра в длинной, как пенал, комнате? На кухне и в туалете было относительно спокойно. Но не спать же там.
Лаура. Он не видел её с вечера — ночная смена. Альберт не любил такие ночи. День всегда начинался скверно, также и заканчивался. Он заскучал по Лауре, захотел обнять свою сонную женщину и, прижавшись губами к её затылку, услышать неразборчивые ласковые слова.
Он встал и постарался сосредоточиться на утренних процедурах. Это отвлекло Альберта от невесёлых мыслей и навязчивого куплета «Ори со мной». За неделю он слышал эту дрянь раз пятьдесят. Чёртов хит!
Он вышел из дома, так до конца и не успокоившись. По пути на станцию его испугал рёв автомобильной рекламы. Звук вырвался из мощнейших колонок, установленных по обе стороны улицы. Он приблизился, за секунду превратившись в нестерпимый рёв, заставлявший вибрировать каждую клетку тела, а уши просить о пощаде. Потом пронзил человека насквозь и унёсся, затихая, по улице.
Альберт подошёл к станции. У турникета, к которому он прикладывал свой, будь он неладен, звуковой билет, внимание привлекла девушка в фирменной сине-белой униформе кондитерского концерна.
— Разверни и прогреми! — Крикнула она и протянула ему конфету. Альберт машинально взял в руку захрустевший фантик.
— Новые конфеты «Антилектор» с громогласными фантиками, — сказала девушка. — Гарантированная громкость развёртывания — 40 децибел.
Альберт кивнул и сунул конфету в карман.
Вагон поезда был как всегда шумный. Железнодорожная реклама работала шуруповёртом. Она ввинчивала в мозг шуруп, разрывая голову на два вибрирующих полушария. Чтобы не слушать её крик, пассажиры цепляли на голову наушники стереосистем и врубали на полную. Какофония из симфонической музыки, попсы, рэпа, тяжёлого рока и других звуков была адская. Билет в тихий вагон стоил дорого. Альберт чертыхнулся и вставил в уши затычки — звуки чуть примолкли.
В офис он попал через автоматические двери со встроенным звуковым сигналом. Сегодня это был скрежет раздираемой на лоскуты материи. О, боже! Внутри царил шумовой кавардак. Большая бетонная коробка, поделённая перегородками на рабочие места-соты, была огромным и неимоверно громким ульем. Перекрывая обычный офисный шум из гимнов, объявлений и рекламы, каждое рабочее место выдавало свой звуковой аккомпанемент. Мелодия, бит, крик, звон — каждый отгораживался от фонящего офиса по-своему.
Он прошёл в свой отсек. Включил компьютер, загрузившийся с принудительным режущим джинглом. Альберт попытался отгородиться от офиса, погрузившись в рабочее забытьё, но победа не была на его стороне. Его то и дело дёргали пронзительные звонки телефонов, как крючки, рвущие губы обречённой рыбе. Вот кто-то сделал погромче «Ори со мной», а ещё кто-то стал подпевать. Сосед Альберта низвёл все старания певцов рёвом авиационного двигателя. Но его без труда перекрыл общий говорильник, безуспешно требующий ограничить шум личных звуковых средств. Унять разгорающийся азарт было невозможно.
«Тише!» — захотел крикнуть Альберт, но не издал ни звука. Он знал, что его голос будет слаб, как писк котёнка в рыке льва. «Тише!» — захотел крикнуть он из последних сил, словно тишина была нужна ему как воздух. «Тише!» — захотел крикнуть Альберт, но промолчал. Он мог встать на стол и заорать во всё горло, но его всё равно бы не услышали.
И тогда, когда покой казался недостижимым и ненормальным, когда все звуки слились, усилились и превратились в страшное вибрирующее и заполняющее всё Нечто, вдруг стало неимоверно тихо. Будто кто-то гигантским ножом рассёк звуковые волны, и они опали, как срезанные лианы.
Сотрудники офиса вздрогнули, ощутив тишину. Они затрясли головами, их руки потянулись к ушам и регуляторам громкости аудиосистем, но всё было напрасно — тишина была нерушима.
На Альберта снизошла благодать. Он осмотрел свои пальцы, ещё минуту назад выбивавшие торопливый ритм на клавиатуре. Он потрогал ушные раковины, нет ли в них суперзатычек. Совершая святотатство, он потянулся к карману куртки, куда утром положил громогласную конфету. Он осторожно вытащил её, боясь спугнуть тишину. А потом резко дёрнул за края фантика. Обёртка развернулась неслышно. Альберт улыбнулся, ощущая Тишину как ценность. Её надлежало схватить, спрятать и хранить как самое большое мировое сокровище. Она была живой, люди чувствовали её.
Беззвучное дыхание тишины вдруг нарушило лёгкое, на самой границе слуха, шипение, словно лопались в жидкости маленькие безобидные пузырьки углекислого газа. А потом в сознание каждого проникла чёткая надпись:
«Спонсор тишины — «Кока-Кола» кампани».
И грянул шум. Тишина пропала. ТМ
Естественным путём
Валерий ГВОЗДЕЙ
№ 11 (989) 2015
На поле садился грузовой челнок, в свете прожекторов.
Л-12. Рабочая лошадка стратегической военно-транспортной авиации — берёт на борт три сотни тонн, перевозит любые виды бронетехники. Такие челноки эксплуатируют десятки лет — при своевременной ремоторизации, при непрерывном продлении ресурса.
Посадка на гравийную полосу осуществляется, как правило, с включением реверса тяги, на скорости в сто тридцать километров в час.
Короткая пробежка. Взметнулась пыль.
Огромный челнок замедлился. Встал. Стравил воздух из колес многостоечного шасси.
Постепенно осела пыль.
Откинулась рифлёная аппарель.
Стал виден сводчатый потолок отсека, с частыми ребрами жёсткости.
Началась самоходная погрузка двухосных броневиков.
Деловитый парень из команды челнока, присев на корточки возле аппарели, наблюдал за колёсами, держа вскинутой правую руку. Если что не заладится — подаст сигнал.
Броневик зашёл нормально. Стальные цепи зафиксировали машину.
Вздохнув, я полез в очередной броневик, для осмотра. Проверял, нет ли боеприпасов. В каждую щель заглядывал, с помощью камеры, с объективом на длинным гибком световоде.
Война окончена.
Заработали подразделения, отвечающие за передислокацию техники и вооружения.
Тащить всё — дорого. Логистика выверена. Что-то мы отправим назад. Что-то — оставим здешним вооружённым силам. Что-то — сбудем вездесущим торговцам оружием.
