Правой рукой я перехватил ее за запястье, тут же сблизился, левой обхватив ее вокруг бедра чуть выше колена, мигом затянул на плечи. Скрутился вбок и бросил Кити на пол спиной об настил броском «мельницей».
Спустя секунду я уже сидел сверху нее.
— Добивать не стану, — сказал я, — хотя в таком положении можно сотворить уйму всего.
Я слез с нее и сел на пол. Кити так и осталась лежать рядом.
— Больно? — спросил я.
— Да, есть чуток, — ответила она, — но я не жалуюсь, сама же хотела. А ты как?
Болело тело, ребра, голова…
— В норме.
«Что же изменилось?»
Я встал, и тут же в моем черепе вспыхнула резкая боль. Пошатнувшись, я уперся руками в стену. В глазах потемнело. Это не могли быть последствия одного лишь удара. Все должно было быть намного сложнее. Мне становилось страшно.
— Ничего не говори Алексу, — твердо попросил я.
— Ладно. Постарайся восстановиться полностью до завтрашнего вечера, — окликнула меня Кити. — Ну или хотя бы процентов на семьдесят. Я не совсем уверена в успехе завтрашней операции…
Восстановиться? Я не представлял, как такое возможно.
Камуфляж не был военным, но, все равно, неприятно напоминал мне старую армейскую форму. Что ж тут поделать?
Всю ночь, последующее утро, и день меня мучили хаотичные проявления странной боли. Стучало в висках, изредка темнело в глазах, и начинала кружиться голова. Проходило это все так же непонятно резко, как и начиналось. Это не могло быть простой акклиматизацией моего организма к новым условиям жизни, потому что, если бы это было так, то навряд ли что-либо повлияло бы на регенерацию. Первые проявления боли я начал ощущать после того, как оказался на этой земле. Как будто я был растением, которое вырвали из родной почвы и запихнули силой в сухую землю в горшке.
Порой приходили мысли, что я подцепил какой-то странный местный вирус, а теперь медленно и мучительно от него подыхаю. Неприятные, скажу вам, мысли.
Хотя, некоторый оптимизм внушало то, что за всю свою жизнь я болел всего пару раз — все люди Альянса с малых лет проходили обязательную вакцинацию против всего только, чем можно было заболеть. Эта процедура проводилась раз в полгода. Пессимизма, в свою очередь, добавляло то, что моя очередь прививаться должна была наступить в тот день, когда я очнулся после контузии и сбежал вместе с Пантерой с родной территории.
Агент поселил меня прямо в своем зале. Я не жаловался и не имел ничего против такого жилья на первое время. Первую сознательную ночь на земле республиканцев я снова провел в той самой его комнате отдыха, где пришел в себя вчера утром.
Сейчас я сидел рядом с Кити в вагоне монорельса и смотрел на проносящиеся мимо окон многоэтажные здания. Кое-где они прерывались станциями, но большинство из них мы проскакивали на полном ходу.
— Зачем лифты к монорельсу расположены так близко друг от друга, если он не тормозит на каждом? — поинтересовался я.
— Ты предпочел бы передвигаться рывками? — спросила Кити. — Каждые триста метров тормозить на очередной станции?
— Так зачем?
— Каждый третий лифт ведет не на станцию, а на специальную площадку для отладчиков линии и диспетчерских служб, — пояснила Кити, — как ты сам понимаешь, там монорельс не останавливается. Каждый второй лифт — дополнительная страховка на случай, если первая станция выйдет из строя. Людей-то все равно нужно высаживать поблизости, пока ремонтируется первая. Вот и выходит, что остановки — через каждый километр примерно. Да и то многие из них мы пролетаем на полном ходу, если никто из пассажиров не дает сигнал к остановке, а на станции, соответственно, если нет народу в этот момент.
— Интересно, — прокомментировал я.
— Да. Тут неплохо живется. Конечно, везде есть свои дикости и минусы, но к этому привыкаешь.
Пару минут мы молчали, пока Кити не встала на ноги.
— Нам выходить, Эрик, — сказала она.
Сперва я даже не понял, к кому она обращается, и машинально оглянулся по сторонам в поисках некоего Эрика, но быстро сообразил, и тоже поднялся с сидения.
— Привычка — великая сила, — пояснил ей я, когда мы уже спускались в лифте. — Я всего два неполных дня обладаю именем. На базах Альянса люди получают при рождении лишь порядковый номер и оперативный псевдоним. Я вот Клин.
Подумал немного и добавил:
— А мой порядковый номер — 13–47.
— У нас с этим не настолько дико, — ответила Кити.
— Никого не смущает то, что по улице рядом идут два человека, одетых в абсолютно одинаковый камуфляж? — спросил я. — Учитывая, что он совсем не похож даже на вашу военную форму, это как минимум должно вызывать подозрения.
— Мы же не орем на всю улицу, что идем кого-то избивать, — парировала Кити, — а форму эту все прекрасно знают. У нас так одевается спецназ городского назначения. Те парни, которые разруливают уличные беспорядки.
— Тогда есть вероятность нарваться на спецов, которые потребуют удостоверения. Что ты будешь делать?
— Скажу, что в отставке уже. А форму ношу по старой памяти. И все, Клин. Никто не будет палить мне из пушки в спину.
— Ты вооружена?
— Конечно. Но не настолько до зубов, как ты, — усмехнулась Вирус. — Всего-то кастет и пистолет. Мачете и перчатку для разделывания людей я не прихватила.
Ее явно веселило присутствие на моем поясе чехла с тесаком. От перчатки Кити пришла в восторг, но тут же заявила, что надевать ее на дело — ужасно глупо, ибо нам нужно было поколотить должника, а не пускать ему кровь.
— Скажи еще вот что. Откуда ты достал ствол? Алекс дал?
— Не-а, — я покачал головой, — он у меня еще со времени войны за Альянс. Это подарок на день рождения.
Кити подозрительно покосилась на меня, но ничего не сказала.
Завернув в соседний квартал, она резко остановилась.
— Ладно, теперь слушай меня внимательно. Нам не нужно его валить. Только как следует напугать и вытрясти деньги. Не дай Бог рубанешь его своим мачете и срежешь голову, ногу или руку, да хоть палец — нас с тобой просто прикончат. Вообще, не носи его с собой больше никогда. Меня уже один лишь вид его на таком деле пугает.
— Зачем тогда стволы? — парировал я. — А если подстрелишь его?
— Под дулом пистолета человек убеждается быстрее. Особенно если перед этим выстрелить возле его уха.
— Гениально, — прокомментировал я. — И этот человек мной командует и планирует операцию.
— Заткнись, — она ткнула в меня указательным пальцем, — я еще не закончила. Через два дома будет гостиница. Наш клиент пока что находится там. Он, естественно, весьма богатый человек, месяц назад купил себе целый пентхаус. Весь этаж — один его номер.
