— Извини, прикурить не найдется? — Он показал незажженную сигарету.
Основатель молча щелкнул пальцами, высекая асиманскую искру, и сложил ладони, загораживая от внимания людей маленький магический фокус. Человек наклонился, коснулся концом сигареты крошечного дрожащего огонька, но не заметил, что тот горит прямо на коже незнакомца. Затянулся, выпрямился и кивнул благодарно:
— Спасибо.
— Не за что, — ответил тот и неторопливо пошел дальше.
«В последнее время кадаверциан ведут себя странно, — вспомнил он слова Храньи. — Неожиданно оборвали контакты со всеми. Засели в своей резиденции. То ли готовятся к чему-то, то ли чего-то ждут…»
— Ждут, — сказал Основатель вслух. — И я даже знаю кого…
Он не удивился бы, увидев знакомый особняк пустым и заброшенным. С мокрым неухоженным садом, заваленным пластиковыми бутылками, банками из-под пива, окурками и сигаретными пачками, вытаявшими из-под снега.
Но реальность оказалась гораздо невероятнее.
Атум застыл от удивления и невольно огляделся — не видят ли прохожие того же, что и он. Но люди равнодушно проходили мимо, ничего не замечая.
За тяжелой кованой решеткой стоял темный, наполовину разрушенный готический замок. Его левое крыло было увито густым плющом, оставляя лишь вытянутые проемы окон, в которых светились зеленоватые призрачные огоньки. Над правым — лежащим в руинах — с громким карканьем вились вóроны. Одна огромная, иссиня-черная птица сидела на обломке стены и чистила клюв о камни.
Перед домом, за редкими колючими кустами, торчали из земли старые, потемневшие от времени кресты.
Основатель очнулся от изумления, подошел к ограде и взялся за ручку калитки. Почувствовал под пальцами холодный металл, покрытый шершавой ржавчиной, и понял, что это, скорее всего, не галлюцинация. А если и морок, то не его.
Дверца открылась с тоскливым скрипом. На узкой каменной дорожке, ведущей к крыльцу, лежал толстый слой мокрых листьев, заглушающий звук шагов. Голые кусты вздрагивали от ветра и топорщились острыми шипами.
На одной из могил Атум заметил полупрозрачный тонкий силуэт, сидящий прислонившись к кресту. Словно почувствовав чужой взгляд, призрачная женщина подняла голову. Основатель увидел прекрасное скорбное лицо, которое вдруг оскалилось, превращаясь в злобную, хищную маску.
Он равнодушно отвернулся от недружелюбного призрака и решительно поднялся на крыльцо. За каменными стенами ощущалась яркая искра чужой жизни. Значит, хозяин был дома.
Привычного звонка не обнаружилось. Вместо него висел витой шнур, напоминающий удавку.
Основатель усмехнулся своим мыслям и потянул за него. В глубине дома послышался гулкий удар. Словно отзываясь на этот звук, дверной шнурок дернулся в руке гостя и попытался обрасти шипами, но Атум, уже понявший, с чем имеет дело, ударил по нему заклинанием, и тот успокоился.
Открыли не сразу. В мертвой тишине сада-кладбища тонули шумы проезжающих мимо особняка машин, только ровно гудел ветер, каркали вóроны, и тихо всхлипывала девушка-призрак, сидящая на могиле.
Наконец в доме послышались тяжелые неторопливые шаги, и дверь отворилась.
— Здравствуй, Кристоф, — сказал Основатель после недолгой паузы, за которую с вновь вернувшимся удивлением успел рассмотреть хозяина дома. — Впечатляющий вид. — Он кивнул на кресты у себя за спиной. — Пригласил нового дизайнера?
Колдун молча отступил внутрь прихожей, давая гостю пройти. Он не выглядел ни обрадованным встрече с другом, ни удивленным, ни настороженным. Более того, его мысли и чувства заслоняла какая-то серая, мутная пелена. И было непонятно, знает ли кадаверциан, кто скрывается под маской телепата.
— Прости, что не приходил так долго, — рассеянно сказал Основатель, заходя внутрь и настороженно оглядываясь. — Надо было разобраться с кое-какими делами.
Внешне ничего не изменилось. Только исчезли флаги с гербами кланов, спускавшиеся раньше с перил верхней галереи. Но так же темнел кадаверцианский крест на гладком полу, и серебрились полосы света, льющиеся из открытых окон.
Однако все вокруг казалось плывущим, смазанным, так же, как и мысли Кристофа. Тени лежали не там, где им полагалось, стены выглядели перекошенными, неустойчивыми. В воздухе витали странные незнакомые ароматы, слышались приглушенные звуки. То ли пение, то ли свист ветра.
Краем глаза Атум постоянно видел движение чьих-то неуловимых силуэтов, но едва поворачивал голову, не мог разглядеть ничего необычного.
— Ты один?
— Один. — Кадаверциан сделал приглашающий жест в сторону гостиной и прошел следом за гостем.
Основатель окинул взглядом египетские статуи в углах комнаты, горящий камин и темные гобелены на стенах. Здесь все было более-менее стабильно.
Он опустился в удобное кресло и внимательнее посмотрел на колдуна, подбрасывающего в огонь новое полено.
— Ты плохо выглядишь, Кристоф. Так же, как и твой дом.
Кадаверциан сел напротив гостя, и на его лице, освещенном ярким светом пламени, стали заметнее фиолетовые круги вокруг запавших, покрасневших глаз, ввалившиеся щеки, продольные морщины на лбу.
— Что случилось?
— Ничего особенного, — отозвался тот небрежно, но даже его усмешка, которую так хорошо помнил Дарэл, показалась Основателю смазанной. — Проклятие клана Иллюзий.
Услышав ненавистное название, Атум почувствовал пока еще отдаленный всплеск злости.
— Я так и понял. Что им было нужно от тебя?
— Мне от них. Информация, — уточнил Кристоф, и в его мыслях, затянутых туманом усталости, мелькнули смутные воспоминания о непрерывно меняющемся доме Иноканоана. — Мой учитель был не слишком откровенен со мной.
В комнату медленно вплыло зеленое облако, превратилось в длинную полосу дыма и обвилось вокруг статуи Сета. Повисело некоторое время, потом обрело форму полуобнаженной девушки с длинными черными волосами и неторопливо ушло сквозь стену.
Кристоф равнодушно проводил ее взглядом, а Атум, переставший удивляться чему бы то ни было, невозмутимо продолжил беседу:
— О чем же ты хотел узнать у этих сдвинувшихся малолетних мерзавцев?!
— Об Основателе.
Некромант улыбнулся, как будто предчувствуя дальнейшую реакцию собеседника. А тот застыл с открытым от изумления и негодования ртом. Потом рассмеялся, но тут же резко оборвал смех.
— А ты не мог получить интересующие тебя знания от кого-то другого? Менее наглого и безумного?
