— Скажи, Петрович, если бы ты, путешествуя по тридцатым годам двадцатого столетия, нечаянно или намеренно, ликвидировал Гитлера и Сталина, началась ли бы вторая мировая война? Петрович весело рассмеялся и сказал, буквально, следующее:
— Ты, наверное, имеешь в виду «эффект бабочки» г-на Брэдбери?
Так, вот, я тебя разочарую. Для того чтобы дождаться какого-либо эффекта от своих действий или, напротив, бездействия, хронопутешественник должен остаться во времени, которое он посетил, навсегда. Если же, совершив какое-то действие, хронопутешественник вернулся в свое время, то есть в точку старта, то он ни в каких анналах не прочтет о том, что Иосиф Виссарионович Сталин и Адольф Алозиевич Гитлер погибли от рук какого-то сумасшедшего террориста.
Ответственно заявляю…
— Почему так?! — удивился Деметрис. Петрович ненадолго задумался и ответил так, как это понимал:
— Наверное, потому, что в философском смысле, время — это абсолютное небытие. Бытием оно становится лишь относительно каких-то конкретных событий, каждое из которых по— своему уникально. В ход исторических событий, используя машину времени, можно вмешаться, но повернуть время вспять нельзя. То, что прошло, уже не существует, а то, что будет, того еще нет. Ты, пойми, путешествие на машине времени, это — тоже ведь событие, которое имеет начало и конец.
Промежуток между стартом и возвращением машины времени в исходную точку равен одному квантону, но это — один и тот, же квантон, как мера пространства-времени и резонатор причин и следствий. Если же хронопутешественник останется в том же времени, где «наследил», то по отношению к нему его собственное время жизни и время жизни вселенной будет проявляться через другой квантон. Вселенная, в смысле абсолютного бытия, понимаешь ли, одна, но в ней посредством каждого квантона в отдельности и всех их вместе реализуется бесчисленное количество всех возможных событий и вариантов.
— Ну и дела! Не вселенная, а калейдоскоп, какой то! Не то, что день на день не похож! — воскликнула присутствовавшая при их разговоре Урсула. Деметрису в этот момент пришла в голову мысль о том, что сновидения, в которых невероятным образом запутываются события прошлого, настоящего и будущего, также могут иметь непосредственное отношение к времени, как текучему образу вечности. Он задал этот вопрос Петровичу и получил от него подтверждение, дескать, он прав, в том смысле, что человеческий мозг, как аналог квантового компьютера, настроен на очень широкий диапазон восприятия времени.
Все, что человек видит во сне, это — прообразы упущенных возможностей или различные варианты развития событий, в которых ему когда-нибудь предстоит участвовать.
— Когда-то в детстве я совершала во сне удивительные путешествия среди иных пространств и миров, прозревала великие истины, сочиняла музыку и стихи. А теперь я почти не сплю— сказала Урсула, словно о чем-то сожалея или на что-то жалуясь.
— Это у тебя от одиночества и затворничества, которое ты выбрала сама— с сочувствием заметил Деметрис.
— А я вчера заснул, наверное, впервые, за последние триста лет.
За это время мое подсознание накопило столько информации, что она ворвалась в меня, как поток воды через разрушенную плотину. Я практически ничего не запомнил. Хотя, нет, кое-что я запомнил— сказал Петрович и поинтересовался у Урсулы, как она смотрит на то, чтобы поработать сегодня ударными темпами: закольцевать контуры батискафа на трансформатор машины времени и произвести «пробные погружения» во вчерашний и в завтрашний день.
— Зачем такая спешка? — возразила Урсула.
— Боюсь, что сегодня-завтра к нам пожалуют гости, которых мы не ждем, и против которых мы безоружны— честно признался Петрович. Деметрис и Урсула сразу догадались, про каких гостей намекает Петрович, и, молча, обменялись укоризненными взглядами.
— Немедленно приступайте к работе. Может, все обойдется— напутствовал их Деметрис. В тот день, слава Богу, их никто не посетил. Ночью же Павлову приснился странный сон, в котором он увидел трех Петровичей и трех Урсул, которые сидя за столом на летней веранде, о чем-то горячо спорили. Он понимал, что такого не может быть, хотя в перископе вечности каждый из нас, объективно, фокусируется, как человек вчерашнего, сегодняшнего и завтрашнего дня. В полдень над островом Счастливый закружились три летающих объекта дискообразной формы диаметром от 15 до 30 метров. Деметрис в это время отдыхал на летней веранде. О необычном явлении ему сообщил правнук Авесалом. Он приказал ему немедленно отправляться в Лазурную бухту и предупредить Урсулу об опасности. Остальные его люди, парализованные страхом, стояли возле дома и смотрели в небо. Самый большой объект серебристого цвета диаметром 30 метров приземлился прямо около дома, выпустив нечто вроде треноги; два других остались висеть в воздухе для охраны. Из приземлившейся «летающей тарелки» вышли шесть человекоподобных существ, одетых в черные костюмы, и направились к летней веранде. Деметрис остался на своем месте и даже не вышел к представителям из Преисподней, чтобы их встретить, как подобает гостеприимному хозяину.
— Дмитрий Васильевич Павлов? — по-русски обратился к нему пожилой бес с плешивой головой, и, опахнув запахом деревенского туалета в знойный июльский полдень, зашел на веранду.
— К вашим услугам! — гордо ответил Деметрис и, не вставая, небрежно кивнул головой.
— Вы меня таки не узнаете?! — удивился пожилой бес.
— Не имею чести вас знать— холодно произнес Деметрис.
— Когда-то я был вам известен под именем Арнольда Борисовича Шлаги. Мы работали с вами в одном солидном советском учреждении под названием Главлит, — попытался активировать его память незваный гость.
— Еще раз повторяю. Не имею честь вас знать, потому что в Главлите никогда не трудился— Деметрис кипел от раздражения. В этот момент на веранде появился бес с пышными женскими грудями и в криво сидящем на голове парике времен Петра I. Его можно было бы принять за женщину, если бы не рост и голос. Подойдя поближе, бес-трансвестит, бесцеремонно похлопал Деметриса по плечу и заговорил, как со старым знакомым:
— Вот, значит, куда ты, шельмец, забрался! В баснословные времена!!! Забыл?! «На земле и на воде не спрятаться от смерти. Все существа лишь — жертвы!!! Жертвы!!!» Ха-ха-ха!!!
— Значит, вы и шефа своего, Валентина Георгиевича, не узнали? — ехидно поинтересовался бес, назвавший себя Арнольдом Борисовичем Шлаги.
— А я память ему сейчас освежу! — заорал бес с глубоким шрамом через все лицо и, вбежав на веранду, взмахнул ногайкой. Деметрис инстинктивно закрыл лицо руками, но удара не последовало, так как пожилой бес успел схватить беса со шрамом за руку.
