— А вы когда-нибудь бывали за границей, Чейни?
Фырканье, как взрыв:
— Нет. Вы с ума сошли? Нет.
На стоянке в конце дня Контроль сидел за рулем с ключами в зажигании, посвятив минутку декомпрессии. Дождь прошел, оставив маслянистые лужи и подобие зеленого лоска на траве и деревьях. Остался только лиловый электромобиль Уитби, под углом расположившийся на двух парковочных местах, словно заброшенный туда прибоем.
Пора звонить Голосу, чтобы подать рапорт. Лучше покончить с этим сразу, чем позволить работе перетечь на вечер.
Телефон звонил и звонил.
Наконец Голос ответил:
— Да, что? — словно Контроль позвонил в неподходящий момент.
Он намеревался поинтересоваться тайным пересечением границы директрисой, но интонации Голоса выбили его из колеи. И вместо того Контроль начал с растения и мыши.
Моргнул раз, другой, третий. Пока они говорили, он кое-что заметил. Мелочь, но она все же вывела его из равновесия. С внутренней стороны ветрового стекла обнаружился раздавленный москит, и Контроль понятия не имел, как тот сюда попал, зная, что утром его не было, и не помня, чтобы шлепал москитов. Параноидальная мысль: недогляд со стороны того, кто обыскивал машину… или кто-то хотел, чтобы он знал, что находится под наблюдением?
Не в силах перестать таращиться на москита, распылив внимание, Контроль поймал себя на вихляниях в беседе с Голосом. Почти как восходящие потоки, толкающие самолет вперед-вверх, пока сидящий внутри, пристегнутый к креслу пассажир — он сам — терзается тревогой. Или словно смотришь телепередачу по кабельному, где канал сбоит, перебрасывая его на пять секунд вперед каждые пару минут. И все же беседа возобновилась с того места, где прервалась.
Голос говорил грубее обычного:
— Я раздобуду вам побольше информации — и не тревожьтесь, я все еще работаю над ситуацией чертовой заместительницы директора. Позвоните мне завтра.
Ему в голову закрался нелепый образ заместительницы директора, крадущейся на стоянку, пока он находится на границе, вскрывающей замок, копающейся у него в бардачке и по-садистски расквашивающей москита.
— Не знаю, хорошая ли это мысль на данном этапе насчет Грейс, — заметил Контроль. — Может, было бы лучше…
Но Голос уже дал отбой, оставив Контроля гадать, как это так быстро стемнело.
Контроль созерцал запутанную геометрию крови и деликатных конечностей, не в силах отвести взгляд от москита. Он собирался сказать Голосу что-то еще, но забыл из-за москита, и теперь придется ждать до завтра.
Может, он прихлопнул москита рефлекторно и не помнит об этом? Маловероятно. Что ж, просто на случай, если это не он, надо оставить проклятую букашку на месте вкупе с пятнышком крови. Это может послужить ответным посланием. Со временем.
Дома на ступеньках ждал Чорри. Контроль впустил его внутрь, положил ему кошачьих консервов, купленных в магазине вместе с куриным сэндвичем, поел на кухне, хотя от трапезы Чорри так и разило жирной лососиной. Смотрел, как кот уплетает за обе щеки, но мыслями пребывал где-то далеко, сосредоточившись на том, что считал неудачами дня. Ощущение было такое, будто все пасы подал мимо и тренер старших классов орет на него. Стена за дверью его отбросила. Стена и совещание отняли слишком много времени. Даже поездка к границе ситуацию не наладила, а просто стабилизировала, в то же время открыв новые направления расследования. По возвращении идея, что директриса побывала за границей до двенадцатой экспедиции, принялась изводить его. Чейни, во время поездки к границе: «Я и понятия не имел, что директриса была настолько с нами согласна, знаете? Или у нее был собственный советник, или какой-то другой совет вкупе с Грейс. Или я совсем не разбираюсь в людях. Что, пожалуй, возможно».
Контроль полез в сумку за своими заметками о поездке к границе и был шокирован, обнаружив там три мобильника вместо двух: элегантный, для общения с Голосом, другой для обычного рабочего пользования и третий, более громоздкий. Нахмурившись, Контроль извлек все три. Третий оказался старым, неработоспособным телефоном из директорского стола. Контроль воззрился на него. Как он туда попал? Не Грейс ли его туда положила? Аппарат выглядел как старый черный жук — твердый, побитый пластиковый корпус немного смахивал на панцирь. Грейс не могла этого сделать. Должно быть, все-таки оставила его в кабинете, а Контроль по рассеянности прихватил. Но тогда почему он не заметил его на стоянке, закончив разговор с Голосом?
Он положил телефон на кухонную стойку, бросив на него настороженный взгляд-другой, прежде чем устроиться в гостиной. Что же он упустил?
Не в силах сподвигнуть себя на пробежку, включил телевизор. И вскоре на него обрушилась вереница ре-алити-шоу, новостей об очередной школьной бойне, а какой-то комментатор надрывался на отборочном матче Лиги современных боевых искусств. Поколебался между кулинарным шоу и детективом, двумя из своих любимых жанров, потому что позволяют не думать, прежде чем остановиться на детективе, а кот мурлыкал на коленях, как разогревающийся двигатель.
Глядя в экран, он вспомнил лекцию профессора эн-вироники на втором курсе колледжа. Суть сводилась к тому, что учреждения, даже отдельные департаменты в правительствах, — железобетонные воплощения не просто идей или мнений, но еще и позиций и эмоций. Вроде ненависти или сочувствия, утверждений типа «иммигранты должны выучить английский или никакие они не граждане» или «все душевнобольные пациенты заслуживают нашего уважения». Что в механизме, к примеру, агентства, можно не без усилия открыть не только стоящую за ним абстрактную мысль, но и конкретные эмоции. Южный предел был основан, чтобы исследовать (и сдерживать) Зону Икс, и все же, несмотря на все признаки и символы этой миссии — все беседы, досье, сводки и анализы, — в агентстве существовали и некоторые другие эмоции или позиции. Контроля огорчало, что он никак не может уяснить суть, словно ему недостает еще одного чувства — или чувствительности. И однако, как сказала Грейс, как только он слишком обживется в Южном пределе, как только закуклится в его пенатах, то из-за чрезмерного погружения в тему тоже не сможет этого постичь.
В ту ночь он спал без сновидений. Помнил, как задолго до рассвета его разбудило что-то мелкое, пробиравшееся по крыше конвульсивными рывками, но вскоре оно двигаться перестало. Чтобы разбудить кота, этого оказалось недостаточно.
Утром, вернувшись на работу, он обнаружил, что одна люминесцентная трубка в кабинете перегорела, поубавив света. В частности, кресло и стол Контроля окутывало подобие полумрака. Он переставил лампу из книжных шкафов, установив ее на полке так, чтобы она была нацелена на стол слева. Чтобы яснее увидеть, что Уитби исполнил свою угрозу, оставив на столе толстый, несколько потрепанный документ, озаглавленный «Терруар и Зона Икс: Всесторонний подход». Что-то в ржавчине на массивной скрепке, впившейся в титульную страницу, желтизне машинописных страниц, рукописных пометках разноцветными чернилами, а может, вырванных и вклеенных скотчем иллюстрациях отбивало у него желание лезть в эту конкретную кроличью нору. Обождет своей очереди, что в данной ситуации может означать «на следующей неделе». Ему предстоял очередной сеанс с биологом, а также встреча с Грейс по поводу его рекомендаций касательно агентства, а затем, в пятницу, назначен просмотр видео из первой экспедиции. Среди прочих насущных дел…
