– …Не будешь, не будешь, не будешь… Три звезды, одно солнце, две луны… Не будешь, не будешь…
– Ничего не понимаю! – честно признался Семен. – Кто там бормочет? Давай вылезай! Где ты там?
– …Слушаешь ты и не слышишь, смотришь ты и не видишь. Онокл здесь, пока есть жизнь. Онокл там, когда ее нет – нет никогда. Смерть пришла и ушла, ты здесь, а не там, потому что всегда…
В темноте под низким сводом некто (или нечто?) зашевелилось, приподнялось и двинулось в сторону гостя. Шепот-шипение продолжался, но стал совсем невнятным. Что следует делать в такой ситуации, Семен представлял смутно, но был уверен, что в этом мире демонстрировать свой страх или неуверенность ни при каких обстоятельствах не стоит.
– Хватит шипеть! Хочу взять (не попросить!) у вас дров, если есть, конечно. Еды дам взамен. – Семен пощупал в кармане комок мерзлого пеммикана и навел, на всякий случай, арбалет на ползущего.
– Дрова – огонь, огонь – тепло, тепло – кровь, кровь – жизнь. Много взял – но много и дал. Возьмешь еще. Можешь брать – бери. Но не сгори. Рука и два взял сегодня – не бери больше. День – свет, не бери еще пока новый свет!
– Дрова мне нужны! – почти возмутился Семен. – Чего это я взял «одну руку и два»?!
Что-то в этом бессвязном тексте болезненно раздражало – как бы царапало по глубинам подсознания. А с точки зрения обычной логики никакого смысла не обнаруживалось вообще: «Цифра семь, вообще-то, соответствует количеству противников, с которыми пришлось сегодня иметь дело, но я формально имею право лишь на два скальпа, поскольку один из воинов жив, а четверых прикончили хьюгги».
Между тем существо на четвереньках подползло почти вплотную и стало щупать Семенову ногу, точнее, штанину и меховой сапог, которые на ней были. Волевым усилием Семен удержался, чтобы не отстраниться, и на всякий случай отвел арбалет в сторону.
– Э-э, ты чего?! Не трожь ногу – не твоя! Дашь дров или нет?
– …Дашь, дашь… Ты возьмешь, и не бери больше – сгоришь. Новый свет жди, будет свет – бери…
– А ну, отвали! – приказал Семен на языке ло-уринов, не потрудившись подобрать соответствующее неандертальское слово. Наверное, поэтому реакция агрессора оказалась обратной: существо еще больше придвинулось, как-то сжалось, подвернулось и вдруг плотно обхватило ногу Семена, прижавшись к ней чуть ли не всем телом. При этом оно резко вскинуло голову, откинув назад свисающие пряди сальных волос.
Длилось ли это секунду, минуту или несколько минут, Семен понять не смог. Как не смог оторвать взгляда от белых пятен глаз, почти светящихся на темном лице.
– Семхон!
Семен вздрогнул и оглянулся:
– Пусти!
Нога обрела свободу, кажется, раньше, чем прозвучало требование об этом. Да и не факт, что оно было произнесено вслух.
– Ну тебя к черту, – бормотал Семен, пробираясь наружу. – Психопатка какая-то! Но кто меня звал?! Или почудилось?
Солнце уже село, и ждать, пока глаза привыкнут к свету, пришлось недолго. Внизу стоял Хью и смотрел вверх на вход в пещеру. Возле трупов копошились неандертальцы – кажется, они были заняты отделением голов и вскрытием черепов. Семен торопливо сбежал вниз.
– Это ты меня звал? – задал он почти риторический вопрос. Вместо ответа Хью как-то странно взглянул на него и опустил глаза:
– Мы нирут-кун снег доставать. Оружие, щиты брать, голова брать.
– А раненый?
– Раненый – нет. Мертвый – да. Мы идти, он нас смотреть. И сам рука резать – тут и тут, – показал Хью. – Мы приходить, кровь вытекать. Мертвый совсем.
– Плохо дело, – вздохнул Семен. – В плен, значит, они не сдаются. Что ж, надо признать, правильно делают. А скальпы тех двоих, которых снегом засыпало, твои по праву. Ты же бомбу-то кинул…
– Семхон добрый, – улыбнулся Хью.
– Да, я добер, – хмыкнул Семен и поинтересовался: – Ты тоже ел мозги нирут-кунов?
– Хью – темаг. Враг мозги есть надо. Потом враг убивать много.
– Ладно, – махнул рукой Семен, – тебя уже не переделать. Только уж постарайся, чтоб я этого не видел. Пошли палатку ставить, а то поздно уже.
– Палатка надо нет. Мой дом спать.
– Ах, даже так?! Это теперь твой дом?! М-м-м, только, знаешь, я, пожалуй, все-таки в палатке переночую – на свежем воздухе. А ты можешь остаться со своими, только смотри, чтоб они тебя не прикончили.
– Хью смотри, – кивнул неандерталец. – Убивать нет. Хью Семхон палатка помогать.
– Тогда пошли.
Ночлег они оборудовали быстро, тем более что варка пищи не предполагалась – топливо поблизости отсутствовало, а пускать на дрова древки вражеских дротиков Семену было жалко. Хью собрался уходить, но Семен его задержал:
– Ты уже знаешь про онокл?
– Хью знать.
– Безумная слепая старуха в жилище и есть Онокл?
Парень довольно долго морщил свой широкий низкий лоб и молчал. Наконец выдал:
– Старуха – нет. Безумный – нет. Слепой – нет. Все видеть, все слышать, все знать. Онокл.
– Кажется, раньше я уже слышал это слово. Только оно ни на один язык однозначно не переводится – вроде бы и «давать» и «брать» одновременно. У людей будущего это… м-м-м… Транслятор? Посредник? Медиатор? Нет, все не то. Ты другими словами как-нибудь объяснить можешь?
Хью сунул руку за пазуху, почесался и вздохнул:
– Слова объяснять нет. Онокл – есть. Онокл теперь ходить нет.
– Это еще почему?
– Семхон ходить – да, – пожал плечами неандерталец. – Онокл ходить – нет.
– Не понял?! – вскинулся Семен. До него вдруг дошло, что боли в ноге он не чувствует, причем уже давно. Он покрутил правой стопой, встал на ноги, потоптался на месте, сделал приседание и пару раз подпрыгнул. Никаких болезненных ощущений – впору усомниться, какая именно нога была повреждена.
– Чертовщина какая-то, – пробормотал Семен, вновь усаживаясь на нарту и хватаясь руками за сапог. – Можно, конечно, при помощи гипноза снять болезненные ощущения, но когда же она успела?!
Сапог он стянул, оглядел и пощупал свою лодыжку – никаких следов опухоли.
– Но ведь так не бывает! – Семен окончательно перестал что-либо понимать. – Такое растяжение и за «три руки» дней не вылечить!
– Онокл бывает, – сказал неандерталец.
Второй визит в гости был закончен, и Семен с наслаждением вдохнул свежий воздух: «У неандертальцев обостренное обоняние, как же они живут среди таких ароматов?! Хотя, с другой стороны, у животных нюх еще острее, а логова их далеки от стерильности. Ладно, в конце концов, это мелочи жизни. Поразительно, необъяснимо другое: у этой тетки действительно распухшая нога, а вместо уха какая-то культя! Я просто свихнусь, если не найду этому какое-нибудь нормальное объяснение».
