— Вот как?
— Нет-нет, это факт. Она принадлежит к алори, но она любит тебя и знает, что ты так же несчастен, как и она. Кажется, мы ее немного испортили. Должно быть, ей в жилы попало несколько капель крови номадов. Бедное дитя.
— Ну и что мне прикажешь делать? — фыркнул Шон.
— Иди к ней. Найди такое место, где вас никто не смог бы подслушать, и попроси ее помочь нам бежать.
Шон недоверчиво потряс головой.
— Она не согласится.
— Ну, на нет и суда нет. Ее единственная альтернатива — подвергнуться психологическому лечению, которое выкинет тебя у нее из головы. Но она не хочет делать этого.
— Я ее понимаю, — прошептала Никки.
— Н-но она догадается, что я б-буду врать! — возразил Шон.
— Будешь врать? Ты скажешь ей, что все еще думаешь о ней и что сможешь забрать ее с собой, если она нам поможет. И я думаю, что это будет правдой.
— Ты так считаешь? — неуверенно спросил Шон после долгого молчания.
Йоахим кивнул. И добавил:
— И подумай вот еще о чем. Если мы сможем вырваться, то все это дело закончится очень хорошо. Провал превратится в очень выгодное предприятие. И тогда, я уверен, экипаж станет гораздо дружелюбнее относиться к Ло.
— Ну… я…
— Вперед, парень.
Шон поднялся. Его еле заметно трясло. Он повернулся и на непослушных ногах поплелся прочь. Никто не оглянулся ему вслед.
Наступила тишина, только шум прибоя, ветер и крики птиц в вышине.
— В побег уйдем только мы? — спросил наконец Ференци.
— Да. С большой группой будет больше риска. Мы сможем довести корабль до Нертуса. Конечно, придется попотеть и подтянуть пояса, но мы сделаем это.
— Я просто подумал об остальных. Они останутся здесь как заложники.
— Я спрашивал об этом у Ло, и то, что она сказала, успокоило меня. Алори не делают ничего без причины, просто так. И они не станут вымещать на моем экипаже зло за уже проигранную игру.
Йоахим поднялся потягиваясь.
— Еще вопросы есть? Если нет, то заседание откладывается до полного выяснения обстоятельств. Избегайте встреч с местными, это касается всех. Они почувствуют ваше возбуждение. А сейчас не сыграть ли нам в волейбол, чтобы немного успокоиться?
Тревильен с Никки, обнявшись, стали в сторонке, наблюдая за игрой.
— О чем ты думаешь, Мика?
Он улыбнулся.
— О тебе. И о твоем народе.
— А о чем именно?
— Ты знаешь, что Служба Координации не любит номадов. Они оказывают на без того нестабильную цивилизацию дополнительное разрушающее воздействие. Но мне начинает казаться, что любой здоровой культуре нужны такие дьяволы.
— Неужели мы, звездные бродяги, такие нехорошие?
— Вовсе нет. Вы ведь не нападаете на всех и каждого. Я думаю, что вы принесли тем планетам на которых бывали, больше добра, чем зла.
Его губы коснулись ее волос, он вдохнул их слабый аромат.
— Мне нужно будет вернуться для отчета, — продолжал он, — да и ты тоже захочешь посетить Сол. А потом… потом, Никки, я еще не знаю, но, наверное, я сам стану номадом.
— Мика! О, любимый мой! — она отчаянно прижалась к нему, словно боясь, что он исчезнет.
— Странник Тревильен, — пробормотал он негромко.
Это был его ответ. Финальный вердикт вынесут интеграторы, но он нашел свой путь. Простой номад? Нет, с его способностями он быстро приобретет авторитет и сможет оказывать влияние на решения кораблей. Других координаторов тоже могут усыновить.
С ними жизнь номадов станет направленной, получит то сдерживающее начало, которого им так не хватает. И при этом они не потеряют духа номадов.
Шон шел по берегу, пока не остался совсем один, наедине с морем и лесом. Он поднялся на гребень дюны и остановился, глядя на огромное безлюдное пространство. Прикрыл глаза ладонью и смотрел туда, где полоска прибрежной травы сливалась с лесом.
Она робко вышла из леса. В нескольких сотнях метров от него она нерешительно остановилась, словно опасаясь выстрела. Он молча взирал на нее, опустив руки. Она сорвалась с места и побежала.
Шон обнимал ее, бормоча что-то невнятное, гладил раздуваемые ветром волосы, тонкую кожу с голубоватыми прожилками. Когда она выплакалась, он поцеловал ее с ошеломившей его самого нежностью.
— Я люблю тебя, Илалоа, — прошептал он.
Та подняла невидящие, обезумевшие глаза.
— Ты не можешь остаться? Ты должен уйти?
— Мы должны уйти.
— Это мой народ, — она оглянулась на лес.
— Мы не причиним им зла. У меня тоже есть народ. Это тоже твой народ, Илалоа.
— Я могу излечиться. Меня могут от тебя вылечить. Он разжал руки.
— Пожалуйста, — горько бросил он.
— Нет, — она хватала воздух ртом, словно задыхаясь. — Нет, это тоже будет против жизни. Я не могу.
— Неужели ваша жизнь настолько лучше нашей, что нашу нужно уничтожить?
— Нет, — она заломила руки. — Нет, ты прав, Шон. Мир — вселенная, пустая и темная. Мы должны беречь любую кроху тепла.
Она выпрямилась и посмотрела ему прямо в глаза, голос стал звонче.
— Я помогу вам, если смогу.
Две ночи спустя подул сильный ветер с юго-востока. Шторм завывал над островом, но для Тревильена свист ветра был призывным криком. Он посмотрел на Никки; в мягком желтом свете она казалась такой близкой и дорогой.
Она улыбнулась, и его вдруг пронзила отчетливая, леденящая мысль: а ведь во время побега она может погибнуть. Но она и слушать не захочет, если он предложит ей остаться.
Дерево было таким уютным островком тепла и света в пронизываемой ветром тьме. Он чувствовал, как дрожит покрытый мхом пол под порывами ветра. Дверная завеса отдернулась в сторону и громко захлопала на ветру. Никки испуганно вздрогнула. В дверях стоял Йоахим, уже собранный, и ветер дергал его за полы плаща. Глаза горели невиданной прежде бесшабашной отвагой.
— Все готово, ребята. Выходите на берег, сейчас я подниму остальных, — он ободряюще кивнул и снова растворился в темноте.
Никки медленно поднялась. По телу пробежала дрожь, в голубых глазах мелькнул страх. Она улыбнулась, проведя рукой по гладким стенам их дома. Затем тряхнула головой так, что взвились светлые пряди.
— Ну что ж, идем, Мика.
Он встал, подошел к полке, не которой сиротливо пылились их пожитки. Повернулся к Никки и поцеловал ее.
— Это на дорожку.
Снаружи был настоящий потоп. Ветер рвался в ветвях деревьев, и те отвечали скрипучими стонами.
Держась за руки, спотыкаясь, они побежали к берегу. Здесь ветер просто бил наотмашь. Иногда в разрывах облаков проглядывала бледная луна.
