Пепел на тонкой сигарете «Bond violet» уже опасно свесился вниз, когда Мухин аккуратным движением пальца стряхнул его в пепельницу. Из открытого окна за спиной остро пахло дождем и осенью. Но запах гари настырно кухню не покидал. Зато квартиру покинула Кошка. Как всегда, не прощаясь, хлопнула дверью, пока Мухин с незваным гостем сидели на кухне. Но судя по тому, что хлопнула она дверью сильно. Рассердилась Кошка не на шутку. Нужно будет позвонить ей и извинится, потом. Если оно будет потом…Подумал Мухин. Хотя визит киллера носил на первый взгляд вполне мирный характер. С крана журчала вода, поливая пригоревшие куски мяса на противне. Мясо конечно от этой процедуры съедобней не станет, но хоть отчистить легче будет.
— Значит, вас интересует анатомические особенности? — спросил Мухин у гостя.
— Да, — односложно ответил тот.
— Вы уж извините за банальный вопрос, но вам что, руководство не сообщило?
— Ну, во-первых, мое руководство далеко. А, во-вторых, меня интересует: Пациент, с разбитый головой, точно был мертв?
— Мертвее не бывает. Так это тоже ваш клиент? — поинтересовался Мухин, раздираемый просто кучей вопросов, готовых сорваться с языка. Вопросы возникали в его голове со скоростью близкой к скорости света. И они лезли по головам друг друга, как мужики у винно-водочного магазина «Колос» в горбачевский период. «В очередь сукины дети! В очередь!» — хотел прикрикнуть на них Валере. Тем более, что безобидностью вопросы не отличались, и нужно было тщательно следить за тем какой из них допустить сорваться с языка. А какой может стоить хозяину головы. Валерий Николаевич чувствовал себя как одинокий милиционер с дубинкой в камере полной зэков. Еще чуть-чуть и он с этой толпой не совладает.
— Вы уверены, что он был мертв? Вы проводили вскрытие? — еще раз повторил свой вопрос незнакомец.
Незнакомцу было лет тридцать на вскидку, как уже говорил Бахтиаров, он был в короткой кожаной куртке с дутыми плечами, делающими крепко сложенного парня еще атлетичнее на вид. Атлетом он был не только на вид. Цепким взглядом Мухин отметил мозолистые костяшки на кулаках, мелкие шрам на стриженной под ноль голове, чуть смешенную в сторону переносицу, прижатые к голове уши, хорошо развитые икры на ногах. Судя по этим деталям, гость Валерия Николаевича был спортсмен, вероятно боксер или каратист. А принимая во внимание, что одет был в куртку, фасон которой давно вышел из моды, и джинсы «Пирамида» с этикеткой, пришитой на гульфике, появился этот незнакомец прямиком из лихих 90ых, где работал бригадиром в какой-нибудь мафиозной группировке. Валера посмотрел на джинсы, и в голове Мухина стало одним вопросом больше. Интересно, где он их взял?
— Я проводил вскрытие и совершенно уверен, что человек после вскрытия, без внутренних органов и мозга жить не может.
— Значит, вы уверены, что ожить он не мог? Но дорожные камеры зафиксировали его за рулем автомобиля — насупился парень.
— А вы значит, поэтому голову второму и отрезали? Чтобы так сказать наверняка? — усмехнулся Мухин.
Парень ничего не ответил, а лишь кивнул.
— А вам не приходило в голову, что некто похожий на убитого, надев маску с лицом покойного, мог специально проехать под фотоаппарат, чтобы внести путаницу в дело о пропавшем теле? А? — поинтересовался Валерий Николаевич. Хотя интереса не испытывал, потому, что ему второй раз за сутки приходилось отвечать на одни и те же вопросы.
Гостю вопрос не понравился.
— А вы так на мой первый вопрос и не ответили, а я этого не люблю, — с угрозой произнес незнакомец, — И так. доктор, чем они отличаются от людей?
— Да практически ничем, кроме двух сердец и дополнительной железы в желудке. И право не знаю, чем это в вашей работе поможет….У человека полно органов, повреждения которых приводит к летальному исходу. Печень, почки, кишечник. А впрочем, кому я объясняю. Вы ведь кажется профессионал?
То, что его отнесли к профессионалам, гостю польстило. Мухин заметил это по едва заметному кивку головы. Да и интонация, с которой парень заговорил, стала значительно мягче.
— А биологически они отличаются? — спросил он.
— Биологически это как?
— Ну…там кровь у них такая же?
— Красная, как у всех, и предки у нас одни — приматы. Если вы это имеете в виду.
— Мне бы хотелось знать, нельзя ли как-то химическим путем их прояснить?
То, что киллер не знаком с биологией, Мухину стало понятно по тем вопросам, которые он пытался задать грамотно, но с грамотой у него были явные нелады. По крайней мере, с некоторыми её аспектами.
— Вы хотите иметь препарат, благодаря которому можно было провести мгновенный анализ и выяснить человек это или инопланетянин? Или просто яд, действующий только на их вид, а на человека не действующий? Так? — догадался Мухин.
И судя по тому, как прояснилось лицо парня, он понял, что угадал.
— Неплохо бы и то, и другое, — улыбнулся незнакомец, — А вы можете их изготовить? Об оплате можете, не беспокоится, я заплачу. Конкретно забашляю! Только надо их сделать как можно быстрее. Если это сложно и долго, достаточно одного яда.
— Э-э-э…, - Валера резко пожалел, что проявил догадливость. Как там говорил Берик казахскую поговорку: Язык мой — тигр мой, он съест меня. История умалчивает, откуда в Казахстане взялись тигры, но суть поговорка отражала правильно. А вот от человека, бросающегося фразами «конкретно забашляю», можно было ожидать чего угодно. А точнее упрямого непонимания того факта что патанатом, и фармацевт это не одно и тоже лицо. Для него они все — дохтура и костоправы.
— Это не мой профиль уважаемый, — выговорил, наконец, Мухин, — тут ничем не смогу помочь.
— Простите, — неожиданно смутился незнакомец, словно устыдившись своих слов, — Я прекрасно понимаю разницу между патологоанатомом и химиком фармацевтом. Прет из меня иногда эта дикость…
— Вот и хорошо, что понимаете, — Валера с интересом посмотрел на собеседника. Тот только что прочел его мысли и вновь перешел на нормальный русский язык. Словно в киллере одновременно находились два разных человека, с разным интеллектом и образом мысли.
— А вы собственно кто? — вырвалось у Мухина.
— А как бы вы хотели, чтобы я ответил? — грустно улыбнулся незнакомец, и вдруг опять сменил лицо, точнее изменился не только внешне, но и внутренне. Иначе совсем было не поверить этому небрежному жаргону, а Мухин поверил. Ба! Какой актер, подумал Валера. — Кто я по жизни? Бродяга, — сказал киллер, презрительно кривя лицо, вернее сгоняя с него всякое выражение мысли от чего оно приобретало реально быковатый вид, — Я типа чисто конкретный пацан. Трясу фраеров, башли выбиваю. А если серьезно, — вернувшись в прежний грустный облик, продолжил гость, — то я и сам не знаю. Служил. Воевал. Остался воевать на сверхсрочную. Так получилось, что возвращаться мне на большую землю было не к кому, а на войне все друзья погибли. А когда вернулся а в стране такое закрутилось…Вот к браткам и прибился.
