– Ты подавишься своими словами, безбожник! – рявкнул Захарий, выставил в бойницу ствол и нажал на спуск.
Стрелять тут же начали с обеих сторон. Грохот выстрелов, наполнивший домик адистов, был таким оглушительным, что у Матвеева мигом заложило уши. Поплыл пороховой дымок, на пол посыпались гильзы. Вооруженные ружьями братья встали у бойниц, открыв огонь, их лица были безмятежны.
В дом ворвались пули. Много свинцовых пчел, разрывающих на своем пути хлипкие стены. Лишенный слуха, вжавшийся в пол, со слезящимися от дыма глазами Алексей наблюдал, как ветхое убежище адистов превращается в решето.
Издырявленный и лопнувший на пол грохнулся стереоэкран, из порванных пулями кресел летела вата и обломки дерева, расщепленная рейка со стен брызгала во все стороны, занозами вонзаясь в руки и лица людей. Изодранная занавеска летала по воздуху, сорванная со струны, будто жила собственной жизнью. Падали изуродованные вентиляторы, гулко отзывался на попадания холодильник.
Казалось, дом окружен, таким плотным огнем его накрыли штурмующие. Конечно, сектанты отбивались бесстрашно, но одно дело – бить в темноту сквозь крохотную бойницу, и совсем другое – лупить по неподвижной мишени.
Упал один из вооруженных адистов, его карабин тут же подхватил другой, занявший место у окна. Самсон схватился за плечо, передавая свое ружье соседу и забирая у того револьвер. Захарий перезаряжал пистолет, пригнувшись, будто в окопе.
Несколько пуль угодили в стену недалеко от Матвеева, заставив невольно вскрикнуть. Расколотое дробью распятие упало со стены, с глухим стуком переворачивались лавки. Было трудно дышать, дым все сильнее ел глаза.
Самсона нашла вторая пуля, на этот раз в грудь. Выронив оружие, он мягко осел на обломки дивана, обеими руками схватившись за красное пятно. Остальные продолжали отбиваться, умело перезаряжая карабины.
Однако уже становилось очевидно, в чью именно пользу складывается ситуация. Заколоченные ставни превратились в дуршлаг, два из трех засовов на двери были сбиты пулями. От мебели не осталось почти ничего, настолько она была исковеркана. Совсем скоро на пол повалился еще один адист – ему попали прямо в лоб, чуть левее бронзового креста. Кровь забрызгала стены и серые плащи последователей Ады Кинг.
Что-то бормоча и сверкая глазами, Захарий стал похож на безумца, и в этот момент Матвеев был на самом деле готов поверить, что старейшина защищает его от демонов. Вставляя в горячий пистолет уже третью или четвертую обойму, тот стрелял в ночь с упорством фанатика. Но и это не могло продолжаться вечно.
В Захария попали сразу с двух направлений – в живот и шею. Он выронил пистолет, попытался встать, зажимая рану над ключицей, но поскользнулся в крови и упал, ударившись головой о край столика. Больше старейшина не двигался.
Это словно стало сигналом к передышке, причем стрелять перестали с обеих сторон. Оставшиеся в строю адисты переглядывались, о чем-то торопливо договариваясь, атакующие тоже прекратили огонь. Сквозь вату, забившую уши, Алексей разобрал крики, летящие снаружи:
– Живой вообще? Лешик? Подай голос, родной!
Леша попытался что-то крикнуть в ответ, но не услышал собственного голоса. Крикнул еще раз, и тут сектанты повернулись к пленнику. Во взглядах, направленных на него, Матвеев не прочитал ничего доброго. Словно приняв решение, один из проповедников направился к нему, пригибаясь…
И тогда Леша стал кричать, что было сил. Кричать о том, что его идут убивать и, если атакующие хотят заполучить его живым, им следует поспешить. Не слышал, что кричит. Думал, что и вовсе шепчет, но продолжал надрывать связки, глядя на медленно приближающегося сектанта. Тот поднял ружье, и теперь Матвеев до конца убедился, что адисты решили не оставлять его в живых. Логика, достойная любой фанатичной веры…
А через миг в дом ворвались люди. Их было трое, может быть, четверо – Леша не успел рассмотреть. Один из них появился в окне, прикладом ружья сбивая остатки самодельных ставней, остальные вломились прямо через раскуроченную дверь.
Сектанты не ожидали прямого штурма, это стало понятно сразу. Тот, что находился у дверей, еще попытался вскинуть оружие, но его расстреляли в упор, превратив лицо в кусок фарша. Второй, шедший казнить Матвеева, успел только обернуться. Его, получившего сразу десяток пуль, откинуло в сторону, роняя на обломки стереовизора.
В дыму коренастые вооруженные фигуры и вправду казались демоническими существами, покинувшими ад. Деловито и быстро убедившись в смерти всех проповедников, они посчитали, что опасность миновала, и лишь тогда обступили зажавшегося в угол Алексея.
Тот смотрел на них снизу вверх, все еще ошарашенный этой неожиданной чудовищной перестрелкой, не в силах даже встать на ноги. Ему помогли, подняв и прислонив к дырявой стене. Похлопали по щеке. Похлопали сильнее, приводя в чувство…
Теперь он мог рассмотреть своих неожиданных спасителей. В черных куртках из искусственной кожи, лысые, с широкими челюстями, сломанными носами и ушами, они могли быть представителями лишь одной социальной прослойки. Той самой, что и в лютый мороз, и в страшную жару носит именно черные куртки, словно демонстрируя окружающим свой статус.
– Эй, Лешик, не задело? – наконец смог разобрать Матвеев. – Цел, спрашиваю? Ну и славно… даже и не знаю, что бы пришлось придумывать, зацепи тебя шальная…
Лидер штурмовиков, тот самый, что вел переговоры с покойным ныне Захарием, придвинулся вплотную, короткими толстыми пальцами приоткрывая Леше правое веко и рассматривая зрачок. Он выглядел точно так же, как остальные – невысокий, спортивный, лысый, в куртке и с ружьем в руке, но было видно сразу – это их старший.
– Ну и друзей ты себе завел, Леша, – сплюнул на пол он, и остальные радостно заржали. – Пойдем, горемычный…
– Кто… кто вы такие?.. – Матвеев все еще с трудом слышал собственный голос. – Куда вы меня тащите?
Его действительно тащили – с обеих сторон, подхватив под руки и не давая упасть. Конечно, никто не ответил. Выволокли на улицу, бережно прислонили к борту машины. Теперь электромобилей здесь стало больше, к микроавтобусу адистов добавились два суровых угловатых джипа. Борта машин украшали свежие пулевые отверстия.
Пока боевики, трое из которых оказались китайцами, курили, обменивались шуточками и перезаряжали оружие, Леша рассмотрел убежище сектантов. Отныне оно было больше похоже на мишень из тира – дом все еще дымился, с крыши осыпалась труха, раскачивались исколотые пулями доски.
Ему вежливо предложили сигарету, он невнятно отказался. Казалось, с этой секунды на него вообще перестали обращать внимание, но Матвеев знал, что это ощущение ложно – каждый из своры, напавшей на сектантов, не сводил с пленника цепкого, настороженного взгляда.
