Утром в освещенной красным светом комнате я припомнил происшествие этой ночи. Разговор с Гибаряном мне приснился, но потом? Я слышал его голос, мог бы в этом поклясться, не помнил только хорошенько, что он говорил.
Это звучало не как разговор, скорее как доклад. Доклад!
Хари мылась. Я слышал плеск воды в ванне. Я заглянул под кровать, где недавно стоял магнитофон. Его там не было.
– Хари, - позвал я.
Ее мокрое лицо показалось из-за шкафа.
– Ты случайно не видела под кроватью магнитофона? Маленький, карманный…
– Там лежали разные вещи. Я все положила туда, - она показала на полку около шкафчика с лекарствами и исчезла в ванне.
Я вскочил с кровати, но поиски не дали результатов.
– Ты должна была его видеть, - сказал я, когда Хари вернулась в комнату.
Она ничего не ответила и стала причесываться перед зеркалом. Только теперь я заметил, что она бледна, а в ее глазах, которые встретились с моими в зеркале, какая-то настороженность.
– Хари, - начал я, как осел, еще раз, - магнитофона нет на полке.
– Ничего более важного не хочешь мне сказать?…
– Извини, - пробормотал я. - Ты права, это глупость.
Не хватает еще, чтобы мы начали ссориться.
Потом мы пошли завтракать. Хари сегодня делала все иначе, чем обычно, но я не мог определить, в чем разница. Она все время осматривалась, несколько раз не слышала, что я ей говорил, как бы впадая в задумчивость. Один раз, когда она подняла голову, я заметил, что ее глаза блестят.
– Что с тобой? - я понизил голос до шепота. - Ты плачешь?
– Ох, оставь меня. Это не настоящие слезы, - пролепетала она.
Возможно, я не должен был удовлетворяться этим, но я ничего так не боялся, как «откровенных разговоров». Впрочем, в голове у меня было совсем другое. Хотя интриги Снаута и Сарториуса мне только приснились, я начал соображать, есть ли вообще на Станции какое-нибудь подходящее оружие. О том, что с ним делать, я не думал, просто хотел его иметь. Я сказал Хари, что я должен заглянуть на склады. Она молча пошла за мной. Я рылся в коробках, искал в ящичках, а когда опустился в самый низ, не мог устоять перед желанием заглянуть в холодильник. Мне, однако, не хотелось, чтобы Хари входила туда, поэтому я только приоткрыл двери и оглядел все помещение. Темный саван возвышался, прикрывая удлиненный предмет, но с того места, где я стоял, нельзя было увидеть, лежит ли еще там та, черная. Мне показалось, что место, где она лежала, теперь свободно.
Я не нашел ничего, что бы мне подошло, и был в очень плохом настроении, как вдруг сообразил, что не вижу Хари. Впрочем, она сразу же пришла - отстала в коридоре, - но уже ее попытки отойти от меня даже на секунду должны были привлечь мое внимание. Но я все еще вел себя, как будто обиделся неизвестно на кого, или попросту как кретин. У меня разболелась голова, я не мог найти никаких порошков и злой, как сто чертей, перевернул вверх ногами все содержимое аптечки. Снова идти в операционную мне не хотелось. Я редко вел себя так нелепо, как в этот день. Хари сновала по кабине, как тень, иногда на секунду исчезая. После полудня, когда мы уже пообедали (собственно, она вообще не ела, а я пожевал без аппетита и, оттого что голова у меня трещала от боли, даже не пробовал уговорить ее поесть), Хари уселась вдруг около меня и потянула меня за рукав.
– Ну, что такое? - буркнул я машинально.
Мне казалось, что по трубам доносится слабый стук. Я решил, что это Сарториус копается в аппаратуре высокого напряжения, и мне захотелось пойти наверх. Но тут мне пришло в голову, что придется идти с Хари. И если ее присутствие в библиотеке было еще как-то объяснимо, там, среди машин, оно могло преждевременно привлечь внимание Снаута.
– Крис, - шепнула Хари, - как у нас?…
Я невольно вздохнул. Нельзя сказать, чтобы это был мой счастливый день.
– Как нельзя лучше. О чем ты снова?
– Я хотела с тобой поговорить.
– Слушаю
– Но не так.
– А как? Ну, у меня болит голова, масса работы…
– Немного желания, Крис…
Я выдавил из себя улыбку. Наверно, она была жалкой.
– Да, дорогая. Говори.
– А ты скажешь мне правду.
Я поднял брови. Такое начало мне не нравилось.
– Для чего же мне врать?
– Может, у тебя есть поводы. Серьезные. Но если хочешь, чтобы… ну, знаешь… то не обманывай меня.
Я молчал.
– Я тебе что-то скажу, и ты мне скажешь. Ладно? Это будет правда. Несмотря ни на что.
Я не смотрел ей в глаза, хотя она искала моего взгляда. Притворился, что не замечаю этого.
– Я тебе уже говорила, что не знаю, откуда здесь взялась. Но, может, ты знаешь? Погоди, я еще не кончила. Возможно, ты и не знаешь. Но если знаешь, только не можешь этого мне сказать сейчас, то, может, поздней когда-нибудь? Это не самое плохое. Во всяком случае дашь мне шанс.
На меня словно обрушился холодный поток.
– Детка, что ты говоришь?… Какой шанс? - запинался я.
– Крис, кто бы я ни была, я наверняка не ребенок. Ты обещал. Скажи.
Это «кто бы я ни была» так схватило меня за горло, что я мог только смотреть на нее, глуповато тряся головой, как будто защищался от ее слов.
– Я ведь говорила, что не можешь мне сказать. Достаточно будет, если скажешь, что не можешь.
– Я ничего не скрываю, - ответил я хрипло.
– Это хорошо. - Она встала.
Я хотел что-то сказать. Чувствовал, что не могу оставить ее так, но все слова застряли у меня в горле.
– Хари…
Она стояла у окна, отвернувшись. Темно-синий океан лежал под голубым небом.
– Хари, если ты думаешь, что… Хари, ведь ты знаешь, что я люблю тебя.
– Меня?
Я подошел к ней. Хотел ее обнять. Она высвободилась, оттолкнув мою руку.
– Ты такой добрый… Любишь меня? Предпочла бы, чтобы ты меня бил!
– Хари, дорогая!
– Нет, нет. Молчи уж лучше.
Она подошла к столу и начала собирать тарелки. Я смотрел в синюю пустыню, Солнце садилось, и огромная тень Станции мерно колебалась на волнах. Тарелка выскользнула из рук Хари и упала на пол. Вода булькала в моечном аппарате. Рыжий цвет переходил на краях небосклона в грязно-красное золото. Если бы я знал, что делать. Если бы знал. Вдруг стало тихо. Хари стояла рядом со мной, сзади.
– Нет. Не оборачивайся, - сказала шепотом. - Ты ни в чем не виноват, Крис. Я знаю. Не мучайся.
Я протянул к ней руку. Она отбежала внутрь кабины и, подняв целую стопку тарелок, сказала:
– Жаль. Если бы они могли разбиться, разбила бы, все разбила бы.
Какое-то мгновение я думал, что и вправду швырнет их на пол, но она внимательно посмотрела на, меня и усмехнулась:
– Не бойся, не буду устраивать тебе сцен.
