Если мы орудия или игрушки, подумал он, никого и не будет волновать, что мы делаем или думаем. Может статься, им вообще все равно, живы мы или мертвы…
Прислушиваясь к эху, Джебрасси сделал несколько танцевальных па и стукнул себя по носу в наказание за легкомыслие.
(Лучше уж легкомыслие, чем скука и безопасность.)
— Эй!
Краткий звук взлетел и, отразившись от высоченных преград, приобрел многозначительный оттенок. Юноша обернулся — в лучах бледного света, исходившего от экрана, на краю просцениума показался девичий силуэт.
Джебрасси облегченно выдохнул.
— Ты что, испугался? — спросила Тиадба. — Меня испугался?
— Ты опоздала.
— Слушай, а ты неплохо танцуешь… Почему ты пришел? Просто потому, что я попросила?
— Я здесь уже бывал, — сказал он. — Ничего особенного. А я тоже могу задавать вопросы?
— Разумеется.
— Женщинам нравятся здоровые, нормальные мужчины со здоровыми, нормальными амбициями. Почему ты другая?
Тиадба грациозно прошлась вдоль основания экрана, подолом обмахивая груды наваленных камней.
— Не у всех течет медленная кровь в жилах, — рассеянно ответила она и вдруг остановилась, втянула воздух сквозь зубы, рассматривая что-то под ногами. Плечи девушки напряглись.
Джебрасси в два прыжка оказался рядом. Тиадба нашла мумифицированное тело — кто-то молодых лет, скорее всего мужчина. Сморщенный труп лежал в ворохе каменного щебня, запорошенный пылью и сухими снежинками лака, осыпавшегося с поверхности экрана.
Тиадба встала на колени, отряхивая одежду погибшего.
— Кое-кто из нас идет на поиски… раз в поколение, по несколько десятков человек, непоседливых, непокорных, нарушителей мира и спокойствия, — тихо сказала она. — Даже Бледный Попечитель — и тот не сумел найти вот этого парня. Возможно, и нас с тобой ждет та же участь. Страшит ли это тебя?
Джебрасси молча описал двумя пальцами круг по часовой стрелке.
Тиадба повторила его жест, выражая согласие.
— Да, нам страшно, — твердо кивнула она, — но этим нас не остановить.
— Ты так и не ответила на мой вопрос.
— Кое-кто утверждает, что мы игрушки или нечто вроде домашних любимцев. Я знаю, что мы играем более важную роль. Мы — конец длительного эксперимента. Вот почему мы блуждаем. Этого от нас хотят Высоканы.
— И откуда ты все знаешь? Почему ты так уверена?
— Если я покажу тебе, ты поклянешься выполнить три обещания?
— Я смотрю, тебе нравится все по три, а?
— Треножник — самая устойчивая опора. Женщинам нравится надежность, ты сам это сказал.
Джебрасси нахмурился.
— Словом, поклянись никогда никому не рассказывать.
— И?..
— И еще поклянись, что полученным знанием воспользуешься ради блага всех наших поисков — а не только по собственному усмотрению. Не ради личной славы.
Болезненный щипок. Ведь он как раз на это и рассчитывал.
— Ну?..
— Дай слово не уходить на марш в одиночку или с кем-то другим — к тому же должен выждать время. Дай согласие на то, чтобы тебя выбрали — в противном случае ты остаешься на Ярусах.
— Ничто не стоит таких обещаний. Ничто. Я… — Его передернуло. — Я сдохну, если узнаю, что не смогу уйти.
Мгновенный, безнадежно разочарованный взгляд, который бросила Тиадба, дал понять Джебрасси, что он совершил серьезную ошибку.
— Что ж, иди тогда, — сказала девушка. — Я останусь здесь и уйду чуть погодя. Нам не следует показываться вместе. По возвращении я сообщу смотрителям об этом несчастном искателе.
Джебрасси отвернулся и сел на краю просцениума. Неужели она всерьез верит, что способна предложить нечто, ради чего есть смысл пойти на такую жертву, записаться в рабы? Что же это может быть?
— Поход состоится, это решено, — бросила Тиадба ему в спину. Голос ее странно подрагивал. — Участников подбирают крайне осторожно… без спешки. А мы все слишком нетерпеливы. Нужно принять множество подготовительных мер… Ничего, придет время, осталось не так долго…
Джебрасси слышал о подборе молодежи, об их тренировках, о каких-то заданиях в районе сливных каналов… Но это были только слухи.
— Существует план. Есть и лидер, — сказала Тиадба. — Человек, которому мы верим.
Вот это уже ближе к правде. Он всегда задавался вопросом, как выжить в неизвестной стране за пределами Кальпы без надлежащей подготовки, снаряжения или припасов.
Тиадба присела рядом, в очередной раз выбив его из равновесия, — ее движения были бесшумны и грациозны. Она бросила косой взгляд из-под ресниц, полуприкрытых как бы в сладостной дреме. Девушку едва заметно передернуло, но она придвинулась ближе и положила голову ему на плечо. Джебрасси от этого прикосновения пробило током. Сердце тяжело трепыхнулось, и по ладоням расплылось тепло.
— Я знаю, ты не соврешь, — прошептала она. — И никогда не подведешь нас.
— Отчего ты так уверена? — спросил он, изо всех сил стараясь звучать резко и мужественно.
— Потому что я знаю. Мы уже встречались, — ответила она. — Разве ты сам этого не чувствуешь?
Он вскочил, бесцеремонно сбросил ее цепляющиеся руки и решительно зашагал прочь.
— Слишком много клятв ты хочешь, да маловато сулишь взамен.
Тиадба кинулась следом, ухватила за локоть, потянула за пальцы — жестко и требовательно.
— Обещай! — воскликнула она. — Ты сам знаешь, что должен!
— Пусти!
Он попытался отпихнуть ее, но девушка, взвизгнув, схватила Джебрасси за плечи и подставила подножку. Они покатились по пыльной сцене амфитеатра. Тиадба, несомненно, брала верх — да, самки древнего племени отличались неожиданной цепкостью, а еще — в особенности — сладким запахом. Запах был их главным оружием. От него пропадало всякое желание бороться.
Она прижала его спиной к полу.
— Да перестань же! — с досадой крикнул юноша. Девичье лицо совсем рядом, в глазах яростное напряжение. Одежда выпачкана пылью.
Тиадба нахмурилась — до того мрачно, что ему от стыда захотелось отвернуться.
— Не будь дураком. Обещай мне! — А затем, громким шепотом, чуть ли не губы в губы: — Обещай…
— Дай мне хоть что-нибудь, какую-то надежду, — сказал он обиженным, срывающимся голосом. — Ты обещай мне, что я отправлюсь в следующий поход!
Тиадба перекатилась на пол и встала на ноги, стряхивая пыль.
— Выбор зависит не от меня.
— Вот ты заявила: дескать, мы уже были знакомы… хотя совершенно очевидно, что меня совсем не понимаешь.
Закрыв глаза, Тиадба сложила ладони перед грудью и торжественно коснулась пальцами лба.
