Лариса Михайлова - Сверхновая американская фантастика, 1994 № 4

— Видишь, какие забавные горные отложения? Тебе кажется, что это — выветривание камней?

— Да, вроде, не очень похоже.

— Видимо, все же нет. Наверно, форма образована сдвигом при землетрясении. Но очень выразительная. Мне ее Прес указал.

Джерам наблюдал, как Таня пометила диск кодовыми словами «ВЫЛАЗКА/ДЕНЬ 11/ПОРОДА», поставила его в нужную из пятидесяти ячеек и ушла. В рубку вошел, заговорщицки улыбаясь, Прес.

— Видел своего эмбоса? — тихо спросил он. — Большего сегодня сделать не удалось. — Он кивнул наверх, намекая то ли на Таню, то ли на Такигуши.

— Неужели Таня не видела его?

— Видела, конечно. Но интересовало ее совсем другое. Согласно эффекту «Похищенного письма» — прячь на самом виду.

— Да, помню.

Возраст Преса вдруг проглянул в усталых чертах.

— Ну и что же ты собираешься с ним делать, сунешь в рюкзак и отвезешь на Землю?

— Не знаю еще.

— Что бы ни придумал, никому не говори.

— Но ведь это то, за чем мы сюда прилетели…

— Дерьмо собачье! Мы сюда прилетели для того, чтобы обеспечить людям на Земле рабочие места. В том числе и мне, это прекрасно. А вот если они узнают о твоем открытии, вся эта планета будет немедленно задушена цивилизацией, за каких-нибудь пять лет. И если мы хотим уберечь ее от этого, мы должны сделать все для того, чтобы это был первый и последний полет на Марс. — Прес ухмыльнулся. — Я-то всеми силами старался это сделать. Таня вполне могла заметить, что один из камней движется, но я уронил аппаратуру. Пока она подбирала, твой дружок успел спрятаться. — Прес помолчал несколько секунд. — Кажется, он очень слаб и умирает от голода. А может быть, и нет.

— Ну как, идете вы? — спросила Таня, выглядывая из люка.

Вылазка двенадцатого дня была расписана четче прочих, начиная с последней экспедиции «Птицы» на северо-восток, в наиболее исследованную часть подножия горы Арсиа. Через три часа должна была начаться передача о прощании с Марсом в прямом эфире, Джераму и Пресу почти не оставалось времени, чтобы выучить свои речи.

— «Итак, мы говорим до свидания, Красная планета, до новой встречи!», — Прес расхохотался, — кто писал эту ерунду, Такигуши?

— Обычный официальный текст. Прислали с Земли.

— Звучит как перевод с иностранного.

— Для большинства населения передача все равно пойдет с субтитрами.

— Ну да, для тех девяти человек, что не будут смотреть репортаж с театра военных действий.

Если не считать циничных замечаний Преса, церемония прощания проходила отлично. Калининград неожиданно порадовал их трансляцией песен в исполнении хора школьников из каждой временной зоны. Джерам вдруг страстно захотел оказаться в любой из этих зон. Таня сыграла роль телекомментатора.

Затем наступила пора консервации места высадки, согласно расписанию. К полудню поднялся ветер, трудно стало закреплять чехол на «Птице», которую оставляли будущим планетологам.

Они уже заканчивали, но тут Джерам услышал, как Прес прошептал: «Дерьмо!»

Флаг ООН отвязался и улетел за ближние скалы. Атмосферное давление на Марсе невелико, но тут просто сыграла скорость движения.

Тут Прес неожиданно сказал:

— Джерам, почему бы тебе не пойти и не подобрать эту тряпку, я тут закончу без тебя.

На осмысление Джераму понадобилось несколько секунд, но он понял, что Прес намеренно перерезал веревки флага. Затем он стремительно стал запихивать в рюкзак все, что попадалось под руку — пищу, воду, одеяла, и массу других нужных и ненужных вещей — даже не задумываясь (не было времени), что эти вещи могли бы оказаться смертельными для марсианина.

Эмбоса он нашел там же, где оставил его Прес, в ста с небольшим ярдах от «Орла». Видно было, что существо уже давно не двигается — его кожу покрывал толстый слой коричневой пыли. На традиционные приветствия первого контакта времени не было, поэтому Джерам просто свалил все свои дары неподалеку от существа. Оно слегка вздрогнуло, когда он приблизился, будто желая, чтобы его приласкали.

— Ну вот, теперь снова остаешься один или одна. Постарайся больше не попадаться никому на глаза, — прошептал Джерам, торопливо подобрал флаг и бросился к кораблю.

Камеры все записали. Диск остался в картотеке под кодом «ДЕНЬ ДВЕНАДЦАТЫЙ. УБОРКА». Если повезет хоть чуть-чуть, редактировать его не придется.

Все случилось так быстро, что она даже не успела удивиться. Она не удивилась тому, что тварь появилась — ведь она ждала ее. Единственное, что удивило — почему тварь извергла что-то, а ее оставила в живых.

А потом она почувствовала запах хлеба. За секунду до этого она готова была бежать, бежать из последних сил, прочь от предмета, оставленного тварью, но теперь самоконтроль был потерян, и она бросилась к мешку.

Она жадно глотала хлеб, когда сверкающая башня неожиданно взорвалась и исчезла. Когда-то ее спутник говорил об этом, и она снова удивилась, что не погибла.

Наевшись досыта, она свила гнездо из того, что оставалось в мешке.

В ту же ночь она подарила жизнь трем детенышам — одному самцу и двум самочкам.

На следующее утро она умерла.

Однако детеныши выжили. Они набирались сил в теплом гнезде, питаясь остатками пищи до тех пор, пока не окрепли настолько, чтобы продолжить путь своей матери на юг.

Двадцать два года спустя Картер Фигеро, ассистент научной лаборатории планетарных исследований в Аризонском университете в Таксоне, заметил присутствие живого существа, иначе говоря, аресианина (так с 2040 года принято называть марсиан) на пленке, записанной на двенадцатый день марсианской экспедиции.

Несколько часов Фигеро находился в состоянии, близком к помешательству; он не мог поверить, чтобы такое открытие могло оставаться незамеченным двадцать два года. Он заподозрил даже, не было ли это дурной шуткой кого-нибудь из студентов. А так как перераспределение средств в пользу программы по захвату астероидов означало прекращение финансирования программы исследования Марса, Фигеро решил ни с кем не делиться своим открытием.

В тот же день Картер Фигеро засунул пленку под кодом «ДЕНЬ ДВЕНАДЦАТЫЙ. УБОРКА» обратно в картотеку.

В этот день Джерам Тесфайе работал, как обычно, в своей деревенской клинике, в Эфиопии.

Ни тот, ни другой не знали, что популяция эмбосов на Марсе достигла в тот день числа одиннадцать. И продолжала расти.

Обзор

… Довольно трудно говорить о предмете, внешние приметы которого известны всем, а суть неуловима; границы которого легко различимы, а внутренняя структура и содержание весьма пестры; чья предыстория сравнима с возрастом цивилизации, а значение остросовременно; и о котором уже многое сказано, и сказано верно, но который все-таки много больше, чем о нем вообще можно сказать. Именно такова фантастика. Трудно, но мы попробуем и начнем с очевидных фактов.