Прабир испытал острое чувство дежа-вю: подобного рода споры происходили у Амиты с Китом о всяких неологизмах Биг Дамба и тезаурусно-управляемого хвастовства. Это было похоже на то, как будто две плохо написанные компьютерные программы пытались убедить друг друга, что они разумны. Он с надеждой глянул на студента Коула, Карпентера — несомненно, его поколение вернуло себе некий спокойный интерес к реальности, пусть даже только ради бунта против полувековой бессодержательный тарабарщины.
Карпентер в восхищении склонил голову перед наставником:
— Замечательно сказано!
В остальной части дворика стояла полная тишина. Прабир оглянулся вокруг, чтобы понять, что привлекло всеобщее внимание. Огромная черная птица, высотой шестьдесят или семьдесят сантиметров, прилетела на один из незанятых столиков и сидела там хвостом к ним, чистя перышки. Хотя она и была черной, как ворон, она несомненно относилась к какаду, с тонким, нитеобразным хохолком. Он время от времени видел их на острове, но никогда в самом центре Амбона. Возможно, это был знак того, что в столице и вправду стали контролировать уровень загрязнения.
Птица повернула голову, чтобы поклевать на плече, обнажив ряд острых коричневых зубов, растущих из вершины клюва.
Прабир почувствовал, как тонкая, теплая струйка потекла по ноге. К счастью, он опорожнил мочевой пузырь всего полчаса назад, так что почти не осталось жидкости, чтобы испачкать одежду. Он взглянул на Лау, который с одеревеневшим лицом смотрел на существо. В дворике никто не двигался и не говорил. Птица издала короткий хриплый крик и стала вычищать под крылом.
— Ты же хороший мальчик, правда? Мой чудный мальчик!
Какая-то женщина поднялась из-за столика и стала медленно приближаться к птице, что-то тихонько и мягко напевая, обходя ее вокруг, чтобы получше рассмотреть. Прабир сначала пришел в ужас, а затем поразился ее присутствию духа. И все же это был какаду, а не какая-то когтистая хищная птица. В детстве он совершенно не боялся его столь же дородных собратьев, а зубы вряд ли могли причинить большие повреждения, чем просто клюв.
Женщина объявила, ни к кому конкретно не обращаясь:
— Я не вижу никаких признаков отклонений от нормального сращивания позвонков в пигостиле. На концах крыльев отсутствуют рудиментарные когти. Я полагаю, наивно искать эти признаки, но чей бы инстинкт не подсказал бы cherchez la theropod[13]? Прабиру было трудно судить была ли ее речь невнятной — она говорила с сильным валлийским акцентом, на который его ухо было не очень хорошо настроено — но ее движения казались немного несогласованными.
Она сделала попытку схватить птицу за ноги. Та вскрикнула и поднялась на полметра, затем села обратно на стол и напала на женщину. Прабир вскочил на ноги, но он был слишком далеко, чтобы помочь. Птица вцепилась зубами в предплечье женщины, несколько раз решительно подергала головой взад и вперед, затем открыла клюв и улетела.
— Черт! Черт! — Она со злостью посмотрела вслед птице, затем взглянула на рану. — Защечная фауна. Остатки пищи. Saliva[14]!
Она радостно засмеялась, откинув голову назад, затем быстро вышла прочь.
* * *
Прабир догнал ее возле отеля.
— Простите. Мне очень жаль. Могу я с вами кое-что обсудить? Это не займет много времени.
Женщина сердито посмотрела на него.
— В чем дело? Я тороплюсь.
— Я понимаю. Я вас не задержу — я могу объяснить по дороге.
Она не выглядела довольной, но согласно кивнула.
— Здесь слишком людно для меня, чтобы бежать, и, к тому же, я не хочу вспотеть.
Прабиру показалось неразумным указывать ей на то, что это безнадежное дело, если только она не собирается в ближайшие тридцать секунд наколдовать себе лимузин с кондиционером.
— Я надеюсь связаться с кем-то из экспедиции. Как вы думаете, не смогли бы вы дать мне копию вашего маршрута?
Она, наверное, прибыла позже или внезапно заболела, когда отправлялась экспедиция. Раз она не бросила все и не отправилась домой, то по идее должна была как раз заниматься тем, как присоединиться к коллегам. Если он предложит разделить расходы, то может она его даже подвезет.
Понадобилось несколько секунд, чтобы до нее дошел смысл вопроса.
— Ты имеешь в виду университетских биологов? Я здесь всего шесть дней, а они убыли пару недель назад.
— А вы не с ними?
— Вряд ли. Я фрилансер.
— И вы никак не можете с ними связаться?
— Нет, — она повернулась к нему, не снижая темпа. — А ты не можешь просто позвонить… кто там тебе нужен? У них там вроде не должно быть проблем со связью.
— Это моя сестра. И нет, я не могу ей позвонить. — И на всякий случай добавил. — Это сложно объяснить.
Женщина пожала плечами — ей не было до этого дела.
— Мне жаль, но я действительно не знаю, куда они направились.
Прабир был сильно разочарован, но старался не терять надежду. До того, как он поселился в гостинице, он даже не надеялся узнать что-то в ближайшие несколько дней.
— Ладно, удачи вам с saliva, — сказал он. — Я даже представить не могу, что заставило вас отправиться в бар без секвенсора.
Она рассмеялась.
— Мне нет оправданий, не так ли? У меня с собой была камера примерно такого же размера, и я представить не могла, что он мне понадобиться. Секвенсор был бы в тысячу раз полезней, но, увы… я оставила его в лодке.
Прабир даже не попытался скрыть свое удивление.
— У вас есть лодка? И вы все еще здесь уже шесть дней?
— Не зли меня, — она мрачно уставилась на него. — Я рассчитывала за три дня запасти провизию и нанять проводника. Но все, с кем я говорила, хотели привлечь к этому делу всех своих друзей и родственников: никакого проводника без команды.
— Так у вас уже есть команда?
Она закатила глаза.
— У меня совершенно новое судно с МГД-двигателем[15], а не prahu[16] с парусами и мачтами, так что команде там совершенно нечего делать, кроме как ловить рыбу и загорать за мой счет. Я пришла на нем сюда из Сулавеси и прекрасно могу управляться с ним сама. Я подготовилась к докторантуре в Абердине, работая при этом на рыболовном траулере в Северном море. Так что здесь я себя чувствую, как в городском пруду.
Прабиру стало интересно, приходило ли ей в голову, что далеко не все в Амбоне сомневаются в ее мореходных способностях или хотят вытянуть у нее побольше денег. Большинство местных мужчин посчитали бы неприемлемым остаться вдвоем с иностранкой на лодке, а большинство женщин не имели бы особого желания взяться за подобную работу. Самое простое, что можно было сделать — это нанять столько прихлебателей, сколько того потребуют приличия.
