одну.
— А это билет на имя Давора Мрмича, более известного нашему ведомству под псевдонимом «Испанец». Тому самому, которого убили в тупике за вокзалами. Билет на тот же экспресс, которым приехали Шарадниковы. В тот же вагон. И даже в одно и то же купе. Только в Красноярске эта троица разделилась и до Алзамая добиралась уже порознь. Шарадниковы — парой, Испанец — самостоятельно.
— И сел Испанец, конечно же, в Ашгабате? — скорее уточнил, чем спросил Чеботарев.
— Разумеется, Степа. Разумеется, в Ашгабате.
Золотых с сомнением покачал головой:
— Испанец в одной команде с этими олухами? Поверить не могу.
— Но убрали-то их, по сути дела, скопом, а это что-то да значит, — задумчиво протянул Коршунович и хлопнул себя по коленям: — Черт! Ваша система регистрации ральсодорожных билетов позволяет раскапывать многие вещи!
— А это потому, Вениамин Палыч, — с неким намеком на благодушие в голосе пояснил полковник Золотых, — что в Сибири регистрацию билетов не считают посягательством на свободу передвижений. Больных, продолжай!
Тот выудил из пачки очередную бумагу.
— Я взял на себя смелость и изрядно покопался в банках ральсодорожной службы и таможни. Вот это список отслеженных пассажиров, транзитом или директом прибывших из Ашгабата в Алзамай в интересующий нас период. Всеми видами транспорта. Семьдесят шесть человек. Конечно, это не все. Думаю, процентов шестьдесят — семьдесят от реального числа. Из них в городе по-прежнему находятся четырнадцать; пятьдесят девять убыли. Трое мертвы.
— Группа из Иркутска прибыла уже? — Золотых привычно взглянул вправо, но ординарца на положенном месте не оказалось. Золотых чертыхнулся.
— Прибыла, — ответил Чеботарев, сделав вид, что ничего не заметил. — Мне кадровик сказал.
— Надо их подключать, — буркнул Золотых. — Вот пусть они этим списком и займутся… И еще: скажи кадровику, чтоб вместо Олежки прислали кого-нибудь толкового!
Чеботарев немедленно взялся за мобильник; полковник вопросительно поглядел на Больных:
— Все у тебя?
— Так точно, господин полковник. На сегодня — все.
— Молодец! Полезно поработал. Подключайся к своей группе.
Тот сдержанно кивнул и уселся за стол с краешку, поближе к Чеботареву.
— Кстати, — озабоченно сказал Коршунович. — А охрану в доме Эрлихмана усилили? А, Семеныч?
Золотых фыркнул:
— Обижаешь! Сегодня охрану даже в буфет загнали. А пост в доме Эрлихмана даже не удвоили, а утроили. Во избежание, как говорится.
— Все равно маловато, — проворчал Коршунович. — Утроили — это сколько? Вместо трех там теперь девять балбесов? Они хоть вооружены?
— Вооружены, Вениамин Палыч, что за вопрос! Табельными иглометами.
— Иглометами, — не унимался разведчик-россиянин. — А стрелять они хоть умеют? Или, как ваш грозный вахтер, в кобуре бутерброды таскают?
— Стрелять-то они умеют, — вздохнул Золотых. — Но, боюсь, это единственное, что они умеют…
Он поднял взгляд на Чеботарева и, увидев, что тот уже успел поговорить и мобильник спрятал, сказал:
— Степа! А в самом деле, пошли-ка туда пару своих ребят. Чего стоят алзамайские, мы уже видели. Сегодня.
Чеботарев кивнул и выразительно посмотрел на Больных. Тот вскочил.
— И Оскара Бардтинова возьми, — добавил он уже в спину.
— Есть.
В двери Больных столкнулся с рассыльным, который принес еще влажные оттиски с фотороботом лысого наглеца, убившего братьев Шарадниковых. Некоторое время оттиски ходили по рукам.
— Ладно, — вздохнул Золотых минуты через три. — Давайте-ка, братья-славяне, еще разок проработаем все с самого начала. И поглядим, кому произошедшее было выгодно, а кому нет. Поехали…
Вечер уверенно перерос в глубокую ночь. Маленькие городки редко бывают шумными в эту позднюю пору — вот и на юго-восточной окраине Алзамая погасли последние огни и воцарилась патриархальная тишь. Над коронами домов нависло звездное небо, и звезд было столько, что казалось, будто это не синеватые огоньки разбросаны по бесплотной черноте, а на фоне сплошного сияния кое-где встречаются темные пятнышки. В эту пору мечтается о заветном… или просто спится как никогда.
Одинокий грузовик с выключенными фарами мчал по трассе Шантарск — Алзамай, пустынной в ночное время. У границы города он свернул влево, на объездную, забирая восточнее. Обогнул почти полгорода и потом углубился в жилые кварталы, оцепеневшие до рассвета. На большом пустыре за электроподстанцией грузовик замер и затих, а из кузова стали бесшумно выпрыгивать люди. Двенадцать человек.
Предводитель подошел к кабине и коротко, свистящим шепотом переговорил с водителем и его напарником. Потом властно взмахнул рукой, и все, кто выпрыгнул из грузовика, быстро покинули пустырь. Растворились под сенью деревьев. Двигались эти люди на удивление мягко, но вместе с тем неожиданно проворно, и не производили при этом никакого шума.
И еще они практически не имели запаха. Точнее, что-то окутывало их, что-то такое, что мешало уловить их истинный запах и забивало ноздри какой-то безликой химией.
К трехэтажному дому на улице Иркутской они подобрались с разных сторон; двое, повинуясь команде старшего, прокрались поближе и некоторое время провели у самого забора. Потом вернулись.
— Кэп, охрана усилена, — прошептал один. — Двое на крыльце, двое в саду и по крайней мере шестеро в доме.
Тот, кого назвали Кэпом, некоторое время размышлял.
— Снять их можно?
Разведчик тихо фыркнул.
— Конечно. Но может подняться шум.
— А внешней охраны нет? В других домах? На соседних улицах?
— Пока не засекли. Местные большею частью спят. Во-он в том доме, — разведчик хмыкнул и ткнул пальцем в темноту, — покуда трахаются. Чуть дальше какой-то кретин мучает компьютер. И это все, что взяли сканеры.
Кэп кивнул и решительно скомандовал:
— Ротан, Кекс — остаетесь на месте; Штопик, Слива — прикрываете с поперечных улиц. Остальные — к дому. Архипа, Дрон, берете тех, что в саду, Дудник со мной — тех, что на крыльце. Не зевать. Если что — стреляйте.
И после короткой паузы выдохнул:
— Начали!
Двое без промедления разбежались в стороны от дома, двое остались в тени придорожных деревьев, остальные ловко перемахнули через забор.
Но незаметно сделать это им не удалось; один из охранников на крыльце вскочил, и везде тотчас вспыхнул яркий свет. Двор осветился. Неясные тени у забора даже не попытались укрыться или сбежать: они рванулись вперед, в атаку: шестеро — к дому, двое — в сад.
В доме тоже вспыхнул свет, безопасники-сибиряки хватались за оружие. Ночную тишину вспорол звук выстрелов — стреляли атакующие. Метко, одиночными. Охранники перед входом давно уже валялись на крыльце; кто-то коротко вскрикнул в саду. Один из нападавших с размаху вломился в окно, второй вскинул на плечо короткую трубу и шарахнул в форточку третьего этажа шоковую ракету. Бабахнуло. Полетели стекла. Свет наверху погас; нападающие метко и сноровисто били по наружным прожекторам. В доме сдавленно вжикали иглометы и грохотала ожившая мебель.
Один из людей,
