— Первобытный век! — ликовал он, потрясая пластинкой. — Феноменально! К черту сатанинскую цивилизацию. Назад, в пампасы!
Незнакомка вскоре ушла, коротко сказав: «До завтра». Мы весь день оставались вместе в пилотской каюте.
Желая отвлечь наши мысли от предстоящей мистически жутковатой разлуки, капитан затеял спор с планетологом. Иван по-прежнему утверждал: технологическая ловушка возможна при любом общественном строе, стоит только увлечься. Капитан возражал, полемически заостряя свои взгляды:
— Царство Сатаны — это фашизм технотронного века. Его парадоксальная и предельно технологизированная модификация. Вряд ли это наша Земля. Нет, не возражай! Тут что-то не так.
А вечером, перед тем как разойтись, капитан, ободряя нас, сделал неуклюжую попытку пошутить?
— Не вешать носы, братцы! Завтра у нас еще день! Это же целая вечность! Завтра и простимся! Однако проститься с Федором не пришлось. Его не было ни в спортивном отсеке, ни в ходовой рубке.
Мы нашли его в каюте. Капитан лежал на постели и казалось, спал. Но он был мертв. Разрушение генетической структуры — так определил хирург Зиновский. Какой-то слуга или сам Сатана — с помощью суперполей убил Федора ночью, украв наследственную структуру и записав ее в виде информационного клубка. В то же утро мы похоронили капитана на краю лунного космодрома. Иван беспрерывно сыпал проклятия по адресу «загробных потомков».
Разве не могли они скопировать наследственную информацию и по ней искусственно воссоздать слугу-двойника, а капитана оставить в живых?
Этот вопрос он задал Незнакомке, которая ждала нас днем в пилотской каюте.
— Нет, не могли, — ответила она. — Искусственное воссоздание, то есть моделирование, сопряжено с опасностью упрощения. А Сатане нужны эвристически полноценные… Может быть, хотите его видеть в новом качестве?
— Капитана? — воскликнул Иван и замахал руками. — Нет, нет! Нам он не такой нужен… Впрочем, мы, кажется, уже видели. Там, в пустыне… Да, это был он!
Незнакомка спросила, что он имеет в виду. Иван рассказал о встрече с таинственным проводником.
— Да, это он, — подтвердила Незнакомка. — Какой человек! Он выручил свой экипаж дважды. Правда, в песках он согласовал свои действия с Сатаной. И тот послал его на кончике нейтринного луча из будущего. Из весьма недалекого будущего, чтобы он вывел вас к вездеходу и спас от гибели.
Говорила Незнакомка вяло, будто прислушиваясь к чему-то постороннему. В ее широко раскрытых глазах все чаще мелькал страх. Я догадывался: это был ужас перед предстоящим небытием. Ее миссия кончилась, и Сатана погасит ее надолго, может быть, на века…
— Пожмем руки на прощание, как это принято у вас, — сказала наша собеседница с улыбкой такой вымученной и скорбной, что мне стало жаль ее.
Ревелино не пожелал подать ей руку. Он отскочил в угол, кивнул нам и передвинул у себя на поясе переключатель эпох. Вокруг него вспыхнуло яйцевидное фиолетовое пламя и через секунду погасло. Ревелино первым начал рейд в неведомое.
Зиновский нехотя протянул руку Незнакомке, попрощался с нами. Затем отошел в угол, чтобы наши биополя не мешали проявиться энергопоясу, и проделал то же, что минуту назад и Ревелино.
Мы с Иваном крепко обнялись. Покидал корабль последним я, как и полагалось заменившему капитана.
Незнакомка подошла ко мне и несмело спросила:
— У вас… Вам какая по жребию досталась эпоха?
— Электронная.
— О, Гриони! — в глазах ее вспыхнула радость. — Я знала… Это вы!
Заметив мой нетерпеливый жест, Незнакомка быстро заговорила:
— О, нет! Сейчас вы Сергей Волошин. Но там… Как странно… Наша встреча для вас только впереди. А для меня все уже прошло. Все… Безвозвратно. Как бы я хотела встретиться еще раз! Еще… Но как? О, Гриони! Вы забудете о Незнакомке. Пока… На время забудете. Там я для вас не буду Незнакомкой… Я — Элора.
«Сходит с ума», — подумал я. Желая поскорей избавиться от тягостной сцены, отошел в сторону и сдвинул переключатель эпох. Капсула развернулась, вспыхнув огненной кисеей. Затем погасла, и уже из несовмещенного времени я в последний раз окинул взглядом пилотскую каюту.
Посреди нее стояла Незнакомка. Видеть меня она не могла, но неотрывно смотрела на то место, где я только что находился. Она что-то шептала — ее полные губы, жалко вздрагивая, шевелились…
Сознание померкло, и очнулся я уже в Электронной эпохе.
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
На полюсах Земли и полюсах Мироздания
Проснувшись, я открыл глаза и затаил дыхание: из-за горизонта медленно выплывало огненное око чужого косматого солнца. Надо мной висел шар из синих листьев, скрепленных ветвями, — дерево без корней и ствола. Вопреки законам тяготения оно парило в воздухе.
Где я? Неужели мои странствия не кончились, и капсула занесла меня еще на одну неведомую планету?
Осторожно протянул руку и вместо травы и песка нащупал пушистый пластик постели. Вскочил на ноги и рассмеялся: я же на своей планете! На этом материке все необычно. Но пора бы привыкнуть: третий день я с Таней — теперь уже моей женой — живу в Антарктиде. Южный материк, закованный ранее в вековые льды, стал космическим музеем и заповедником инопланетной фауны и флоры. Часа через три искусственное кварковое солнце, полыхая зелеными гривами протуберанцев, поднимется к зениту и теплыми лучами зальет смущающий воображение растительный мир планетных систем Сириуса, Альфы Эридана, Тау Кита.
Быстро оделся и заглянул в наш «шалаш» — временный полупрозрачный домик, обставленный со спартанской простотой. Тани уже не было, но я знал, где ее искать. Раздвигая двухметровые листья, растущие прямо из земли, направился к небольшому водоему. Над ним густо сплелись кроны деревьев, сучья которых беспрерывно шевелились, как щупальцы спрута.
На берегу увидел Таню. Лицо ее в полумраке экзотических зарослей озарялось разноцветными вспышками: она сидела в окружении мерцающих цветов.
— Что же ты, — с досадой обращалась она к своему питомцу, пылающему, как костер. — Хоть бы раз отозвался! Пятый день бьюсь над тобой, а ты ни звука…
У Тани своя мечта — вырастить такую разновидность инопланетных цветов, чтобы они не только светились, но и звучали. Она хотела составить из них полыхающий красками оркестр и исполнять свои же музыкальные произведения.
Дело трудное, но не безнадежное: все растения с планетной системы Тау Кита очень чутки к радиоизлучению.
— Молчит? — спросил я, выходя из зарослей.
