Я пошел брать мешок, но из головы у меня не шла холодная черноволосая красотка. Я поискал ее глазами в толпе. Она как раз выпрыгивала из вагона без посторонней помощи. Спрыгнула, отряхнулась и пошла вместе со всеми не примыкая ни к кому.
Мне показалось странным её обособленное поведение. Может быть она тоже новенькая и никого не знает толком? Я решил, что узнаю о ней больше.
Мне взвалили на спину мешок картошки. Вначале я не чувствовал его веса, но с каждым шагом, я все явственнее ощущал каждую картофелину воткнувшуюся в мою спину. Тем не менее я продолжал любоваться природными пейзажами, от которых успел отвыкнуть за месяц с небольшим. Ветер на природе имел более густой и естественный запах, чем на «Элеваторе». Почти все пространство окрест пестрело желтыми цветами одуванчиков. Над нами кружили сонмища насекомых, коих близ водоема всегда было много. Мужики под тяжестью мешков потели и пытались неловко отмахиваться от слепней, комаров и мух. Что касаемо меня, то я радовался тому, что снова на природе и старался не замечать назойливых насекомых.
Мимо нас, на всех парах, так же с мешком картошки на горбе промчался учетчик в мощных очках. Ободряющими фразами, типа «доходяги кривоногие», «Терентий, он все видит, как вы тут ноете», «моя мама, беременная мной и то быстрее бегала», стимулировал нас продолжать путь. Полкилометра с мешком картошки, который весил ровно столько, сколько я совсем недавно, это испытание. Но я выдержал его с достоинством. Пару раз мне хотелось остановиться, сбросить мешок и упасть лицом в одуванчики. Но внутренний голос, упрямство которого только усиливалось после пережитых мною испытаний, не давал мне потакать своей слабости. Я шел за мелькающим впереди ватником смешного мужика, постепенно проникаясь уважением к нему.
Наконец-то полкилометра испытаний закончились. Я сбросил мешок на указанное место и почувствовал себя пушинкой. Наверно так же чувствуют себя зараженные, когда гриб высасывает из них последний жирок.
Народ растянулся по всей дороге. Учетчик приложил ко лбу ладонь, чтобы закрыться от солнца и что-то проворчал, глядя на растянувшуюся колонну. Не представляю, что он мог видеть через свои очки.
— А ты молодец, новенький. — Неожиданно похвалил он меня. — Не деревенский, случайно?
— Нет, из города.
— Крепкий, не то что эти, доходяги, ети иху мать. Ползут как черепахи, а им еще весь день работать. Сейчас доползут и начнут просить отдыха.
— Но мешки-то на самом деле тяжелые? — Я хотел защитить людей.
— Да ладно, тяжелые. Знаешь сколько весил мешок пшеницы в дореволюционной России? Больше ста килограмм. Их так же на горбу люди таскали. С корабля по шаткому трапу. Весь день.
— Сергей Ильич, покажите нам делянки? — К учетчику подошла женщина с вопросом.
Они вместе пошли к размеченным заранее участкам. Надо же, еще и тезка мой. Я даже как-то перестал замечать его смешную внешность. Мне снова вспомнился красивый профиль девушки и я зашарил глазами в ее поисках. Ориентиром для меня была её выцветшая джинсовая бейсболка, из под которой спадал густой хвост блестящих черных волос. Масса женщин в пестрых одеждах колебалась, вызывая головокружение.
Кепка мелькнула и пропала. А может просто показалось. Сергей Ильич со списком в руках ходил по участкам размахивая руками и вымеряя длинными шагами какие-то наделы. Когда толпа женщин упорядочилась я увидел ее. Она скинула ветровку с плеч и повесила на пояс, обмотав вокруг него рукавами. Девушка наверно заметила, что я пристально смотрю на нее. Взяла и демонстративно отвернулась в другую сторону. Надо же какая высокомерная? Мисс Вселенная, не иначе.
Подошли последние мужики с мешками и к нам уже спешил Сергей Ильич. Он начал оглашать список и направлять каждого на свой участок. Мне очень хотелось попасть в ту же группу, где была строптивая красавица. Но как я и предполагал, мне досталась другая. Меня и еще одного мужчину, вдвое старше меня направили к двум теткам.
— Ширина в ряду между ямками, два штыка. Ряды прочерчены, смотрите не затопчите разметку. У кого будут кривые ряды, тот и будет их полоть летом. — Свирепствовал Сергей Ильич.
— Разошелся Полиграф Полиграфыч. — Негромко произнесла женщина из моей группы.
Я даже прыснул. Прозвище очень подходило ему.
Началась работа к которой многие были привычны и еще помнили с тех благодатных времен, как им приходилось попой кверху на дачах и огородах проводить свои дни. Моего напарника звали Миха. Так он мне представился. Женщин звали Лена и Виктория. Они не настаивали на том, чтобы произносить их имена с отчеством. Наверно, уважительное к их возрасту произнесение имени, постоянно напоминало им о возрасте. Называя их только по имени даже легче общалось, да и они чувствовали себя раскованнее в моей компании.
Мы шли с напарником параллельными курсами. Работа была монотонная, но единственное что меня отвлекало от нее это смуглая мордаха той самой девушки. Я, время от времени кидал взгляды в ее сторону. Но она была так далеко от меня, что я не мог понять, смотрит она хоть немного в мою сторону или нет. Незаметно для нас, закончился мешок картошки.
— Всё, больше нету. Пора идти за новой. — Сказал Миха заглядывая в пустой мешок.
— Что за издевательство на горбу таскать за тридевять земель. — Я представил снова себе это испытание.
— Давай, Сергей, ты сейчас сходишь за мешком, а потом я, в следующий раз.
Я посмотрел на солнце, давным-давно перевалившее через зенит. Миха наверно надеялся, что мы не успеем рассадить второй мешок до вечера. Следовало торопиться, чтобы напарнику жизнь медом не показалась.
— Ладно, я побежал, а вы тут тоже без дела не сидите, ямки копайте. — Я шутя отдал распоряжение своей группе.
К вагонам я выбрал дорогу так, чтобы пройти рядом с той девушкой. Когда я был на минимальном расстоянии от нее мне показалось, что она меня увидела и задержала на взгляд. Может я и сам себе это придумал, потому что очень хотелось в это поверить, но меня это очень приободрило. Я решил, во что бы то ни стало подкатить к этой смуглянке. Только потом. Я представил, что сейчас подойду к ней и попытаюсь познакомиться, у меня аж дыхание сперло и в ногах потяжелело.
Я так и прошел мимо. Мне так хотелось обернуться, чтобы посмотреть смотрит она мне в спину или нет. Дурацкая гордость, вместе с трусостью, так и оставили этот вопрос открытым.
Машин нам не полагалось по простой причине. Посадку нужно было произвести как можно скрытее от чужих глаз. Терентий считал, что нельзя создавать ажиотажа вокруг работ, иначе поля придется оборонять от изголодавшихся людей, которые непременно приведут за собой и зараженных. А было еще предчувствие, что где-то вокруг бродит сильный враг, и точит зуб на «Элеватор».
