Я сбросил газ и сделал крутой вираж вправо, чтобы наблюдать за ним. Никогда не смогу смотреть спокойно, как он падает вниз. Я всегда хочу, чтобы он поторопился и раскрыл парашют.
Стью был похож на ракету, запущенную в обратную сторону. Вначале он стоял и ждал на крыле, затем полетел вниз и сейчас преодолевал свои звуковые барьеры и входил в зону повышенного давления.
Наконец он прекратил вращаться и кувыркаться в воздухе, потянул за кольцо - и вот над ним раскрылся купол. Удачный ход! Он, выровнявшись на ветру, прицелился в свою травяную мишень и упал прямо в ее центр. После приземления он сразу же вскочил на ноги, чтобы парашют выпустил воздух и распластался по земле.
К тому времени, когда я приземлился, он был уже готов запрыгнуть в кабину, чтобы немного прокатиться.
- Великолепный прыжок, Стью!
- Наверное, самый удачный. Получилось как раз так, как я задумал.
Нас ждала толпа, и я настроился на длинный рабочий день. Но не тут-то было. Только пятеро были не прочь полетать, хотя один мужик вручил Стью десятидолларовую бумажку со словами: "Покатаете меня на все деньги?" Мы провели с ним 20 минут в небе, и он все не уставал смотреть вниз.
Один из местных фермеров был последним, с кем мы летали в это утро. С высоты его дом и поля были ярко-зелеными после дождя, но он не смотрел на них, а думал - я мог прочесть эти мысли по его лицу: "Это моя земля, это то место, где я прожил столько лет. Поблизости, конечно, есть пятьдесят других похожих мест, но из них только это мое, и каждая его пядь дорога мне".
Мы сделали обеденный перерыв, когда пассажиров больше не осталось, и подъехали к городу вместе с молодым человеком, который летал с нами, а затем задержался еще на некоторое время, чтобы посмотреть, как летают другие.
- Да, я завидую вам, ребята, - сказал он, когда мы свернули на шоссе. - Вы летаете везде и, наверное, повидали много девушек.
- А как же, немало повидали, - ответил я.
- Слушай, я хочу полетать вместе с вами. Но моя работа связывает меня.
- Так ты бросай работу, - сказал я, испытывая его. - Приходи и летай!
- Этого я сделать не могу. Я не могу бросить работу...
Он не выдержал испытания. Даже девушки не могли оторвать его от работы, которая его связывала.
Когда мы вернулись после обеда, я заметил, что биплан немного запачкался. Я выбрал тряпку и начал вытирать серебристый капот.
- Почему бы тебе не сделать то же самое с ветровыми стеклами, Стью? На них налипло столько грязи, что наши пассажиры едва могут видеть дневной свет.
- Хорошо.
Во время работы мы поговорили и решили остаться в Пекатонике до конца дня, а улететь завтра утром.
Попятившись назад, я осмотрел аэроплан и остался доволен. Теперь он выглядел намного привлекательнее. Но вдруг я заметил, что в тряпке, которой пользовался Стью, было что-то знакомое...
- Стью! Эта тряпка - ЭТО МОЯ ФУТБОЛКА! ТЫ ВЫТИРАЕШЬ МОЕЙ ФУТБОЛКОЙ!
От неожиданности он открыл рот и замер.
- Она была среди всех других тряпок, - подавленно сказал он. - Она выглядела такой... ветхой.
Он развернул и беспомощно показал ее мне. Это была больше не ткань, а клейкая масса маслянистой грязи.
- Прости, я не хотел, - сказал он.
- Ну и черт с ней. Продолжай, три дальше. Это была моя единственная футболка.
Поколебавшись какое-то мгновение, он еще раз взглянул на футболку и продолжил вытирать грязь.
- Вначале я подумал, что это даже забавно, - сказал он. - Тряпка, и такая чистая.
Метод А продолжал давать нам пассажиров и после обеда в этот день. Первыми пришли те двое - фермер и его жена, - которые жили возле взлетной полосы.
- Все это время мы наблюдали за вами и убедились, что с вами летать довольно безопасно. Вот мы и решили тоже рискнуть.
Полет им понравился. Мы как раз кружили над их домом перед посадкой, когда к дому подъехала машина, из которой вышел человек и постучал к ним в дверь.
Женщина улыбнулась и указала на него своему мужу. Их гость терпеливо ждал у двери, что ему ответят. Ему и в голову не могло прийти посмотреть вверх, чтобы увидеть своих друзей в небе на высоте в тысячу футов.
Когда мы приземлились, женщина, смеясь, побежала к нему, чтобы не дать ему уехать от пустого дома.
Затем наш бизнес перестал работать, хотя несколько человек и стояли поблизости, чтобы полюбоваться бипланом. Один пожилой мужчина подошел к нам и заглянул в кабину после того, как я заглушил мотор.
- Вы слышали когда-нибудь о Берте Снайдере? - спросил он.
- Скорее всего, нет... а кто такой Берт Снайдер?
- В 1923 году был такой Цирк Берта Снайдера. Он приезжал в этот город давать представления. А вместе с ним прилетали аэропланы, великое множество аэропланов. Мне тогда завидовали все другие дети. Я летал на одном из аэропланов и разбрасывал повсюду маленькие рекламные приглашения. Ну и цирк же был тогда. Почти все жители города собирались на представления, от которых у зрителей захватывало дух... это был старый Берт Снайдер.
- Да, это было, наверное, здорово.
- Конечно... здорово было тогда. Вы ведь знаете, что эти мальчишки, которых вы катаете, будут помнить о дне своего первого полета в течение всей своей жизни. Да, они будут летать на реактивных самолетах по всему миру и говорить своим деткам: "Помнится, когда я впервые поднимался в воздух летом 66-го на старом биплане с открытой кабиной..."
Конечно, он был прав; он был прав наверняка. В конце концов, мы здесь не просто зарабатываем деньги. В скольких альбомах для записей и дневниках обрели бессмертие эти "Великие Американцы"? В скольких мыслях и воспоминаниях спят сейчас наши образы? Внезапно я почувствовал вес истории, вечности, покоящейся на нас всех.
В этот момент подъехала еще одна машина. Это был наш друг-танкист. Он привез свою жену, чтобы она тоже полетала в аэроплане, но как только она вышла из машины, она начала заливаться смехом.
- Это тот... аэроплан... на котором ты хочешь, чтобы я полетела?
Я не мог понять, что в этом всем такого смешного, но она смеялась так заразительно, что я невольно тоже улыбнулся. Может быть, кому-то этот самолет действительно кажется смешным.
Женщина ничего не могла с собой поделать. Она смеялась до тех пор, пока у нее на глазах не выступили слезы. Она прислонилась к фюзеляжу, закрыла лицо руками и хохотала. Скоро все мы начали смеяться - ее настроение захватило всех.
- Я восхищена вашей смелостью, - сказала она, с трудом выговаривая слова.
Через некоторое время она успокоилась и даже сказала, что готова к полету.
Мы пролетели над городом, развернулись и приземлились в том же месте, но она по-прежнему улыбалась, вылезая из кабины. Могу лишь надеяться, что смысл ее улыбки немного изменился.
