— Мне нужно приготовить транспорт и охрану, чтобы доставить вас в предгорья Высоких Ветров, к пещерам, куда ушло горное племя. В этом вы не сможете мне помочь, может быть, вам лучше пойти отдохнуть? Впереди у вас долгий, путь и трудные дела… — она посмотрела на Баррона и быстро отвела взгляд, он смутно удивился — почему? Что за чертовщина творится с этим рыжим ребенком? Внезапно он почувствовал слабость и головокружение, и Дезидерия быстро произнесла:
— Иди с братом, Меллита, мне нужно многое обдумать. Я приду за вами к закату.
Слишком запутавшийся и слабый, чтобы что-то делать, Баррон позволил Меллите провести себя странными коридорами в комнату, в которой, он знал, он провел прошлую ночь, но которую никогда не видел наяву. Она стояла глядя на него, подавленная:
— Сторн, что произошло? Ты заболел? Ты так странно смотрел на меня, Сторн?! Лоран? — голос ее поднялся во внезапном испуге и Баррон протянул руку, чтобы успокоить ее.
— Тише, крошка… — он осознал, что произнес это на собственном языке и переключился не без труда на тот язык, на котором говорили Сторн и его сестра: — Меллита, прости, — произнес он с усилием, но глаза ее застыли на его лице в растущем ужасе и понимании.
— Телепатический дампер… — прошептала она. — Теперь я понимаю… КТО ТЫ?
Его уважение и восхищение этой девушкой внезапно еще возросло.
Случившееся могло быть самым страшным и неведомым событием всей ее жизни. Пройти так далеко, столько испытать и вот, когда помощь совсем рядом, узнать, что ее брат исчез, и она один на один с чужим — незнакомцем, который может оказаться буйно помешанным или маньяком-убийцей, и уже почти наверняка ненормальным — и она не убегает в страхе, не зовет на помощь. Она стояла бледная, как простыня, но она стояла перед ним и спрашивала, кто он…
О, Господи, вот это девушка!
Он произнес, пытаясь успокоить ее:
— По-моему, твой брат называл тебе мое имя, но если нет — меня зовут Дэн Баррон. Хватит и просто Дэна, но лучше по-прежнему зови меня Сторном, а то кто-то из этих людей может догадаться. Ты же не хочешь, чтобы это случилось, когда ты столько перенесла?
Она произнесла, как бы не веря: — Ты хочешь сказать, что даже после того, что сделал с тобой мой брат, ты все же хочешь помочь мне?! И вернешься с нами в Сторн?
— Леди, — проговорил Баррон мрачно, вкладывая в слова больше чувства, чем когда-либо в жизни, — Сторн — единственное место на этой проклятой планете, куда я хочу попасть больше всего на свете. Я помогу вам вышибить этих бандитов из вашего замка, чтобы иметь возможность добраться до вашего брата — а когда я доберусь до него, ему придется пожалеть, что я не Брайнат Шрамолицый! Но против вас лично я ничего не имею. Так что, успокойтесь. Я помогу вам довести игру до конца — а мы со Сторном позже разрешим наши личные трудности. Этого достаточно?
Она улыбнулась ему, смело вздернув подбородок: — Достаточно!
У них был самолет.
Баррон смотрел на него, не веря собственным глазам. Он готов был поклясться, что на Дарковере мало наземного транспорта, абсолютно никакого топлива для него не экспортировалось из Зоны, и он никогда не слышал, чтобы его продавали Дарковеру, если не касаться Торгового Города.
Но вот он стоял, откровенно Имперского производства. Поднявшись на него, он понял, что все управление выкинуто.
На месте центральной панели торчал один из голубых кристаллов. Дезидерия заняла место перед ним, более обычного похожая на ребенка, и Баррон чуть не сказал: «Ой, ты собираешься управлять этой штукой?» Но он удержался. Девочка похоже, знала, что делала, и после всего, что он увидел на Дарковере, его уже ничто не могло удивить. Технология, способная подменить чужое сознание, стоит того, чтобы с ней считаться. Он начал сомневаться, разбирался ли хоть кто-то из землян в Дарковере.
Меллита боялась подниматься в это странное устройство, пока Дезидерия не успокоила и не переубедила, а затем с таким видом, словно она вручает жизнь в их руки, она взобралась по лесенке, стараясь не показать страха.
Странный аппарат поднялся в абсолютной тишине. Дезидерия поместила внутрь еще один дампер, сказав, словно извиняясь:
— Сожалею — я должна собственной волей контролировать кристалл, и не могу позволить мешаться случайным мыслям. — Баррон сделал все, что было в его силах, чтобы стерпеть вибрацию. Он начал понимать, что это такое. Если телепатия была волновой природы, то дампер являлся глушилкой, защищающей от чужих волн.
Он осознал вдруг, что думает о том, что почувствовал бы Сторн, узнав, что территорию, которую они с Меллитой с таким трудом преодолели верхом и на ногах за несколько дней, они пролетят за несколько часов. Мысли эти были крайне нежелательны. Он не хотел думать о чувствах Сторна.
Тем не менее, вера его в отсталость Дарковера сильно пошатнулась за последние несколько часов. Их отказ от оружия, не считая мечей и ножей, теперь казался скорее этически обусловленным — и все же, у Адьдарана, похоже, тоже имелось этическое убеждение, что это повергнет их в локальные войны и вражду, в которой побеждает физическая сила.
Но разве войны не зависят от этого? Ведь нельзя считать, что чья-то правота является сильнейшим оружием? Разве вражда меж Сторном и Брайнатом разрешилась бы легче, если бы у обоих имелись ружья?
И, если это скорее этика, чем отсутствие знаний, не следует ли отсюда и то, что отсутствие транспорта, заводов и всего такого тоже может исходить скорее отсюда, а не из недостатков способностей?
Черт побери, какое мне дело до Дарковера, разве мало мне собственных проблем?
Он бросил свою работу у людей Вальдира Альтана на пожарной станции. Он, или Сторн в его теле, украл ценную верховую лошадь. Он наверняка безнадежно запятнал себя в глазах земного руководства, заставившего дать ему эту работу, и карьера его наверняка временно приостановлена.
Ему очень повезет, если его не выставят с Дарковера первым же кораблем.
Но затем ему пришло в голову, что ему не нужно уезжать. Империя может не поверить в его рассказ, но Альтоны, являющиеся телепатами, наверняка поверят. И Ларри подарил ему свою дружбу, в то время как Вальдир заинтересован в его профессиональной деятельности. Возможно для него найдется работа. Он внезапно осознал, что не хочет покидать Дарковер, что он в конце концов ввязался в дела и заботы этих людей, в чьи жизни он вмешался против своей воли.
Я убил бы Сторна за это — но, черт побери, я рад, что это случилось!
Но прозрение ушло, оставив его в растерянности и замешательстве. За эти дни со Сторном он привык к обществу Меллиты. Сейчас она казалась чужой и далекой, и когда он попытался автоматически мысленно дотянуться до нее, вмешалось низкое гудение дампера, оставив ему лишь чувство тоски, одиночества и слабости.
