Фе-Пять в одиночестве сидела возле космического аппарата с криокапсулами. Вид у нее был несколько обалдевший.
— Фе. На связь, — выпалил Секвойя.
— Что, Вождь?
— Я говорю: докладывай!
— Каждая криокапсула увеличивается в весе на 180 граммов в час.
— Проверить.
— Проверено. Я попросила ассистентов установить световые весы.
— Откуда ты узнала о световых весах? Это сверхсекретная информация.
— Слушала жучки.
Секвойя улыбнулся и потрепал ее по щеке.
— Хорошо. Я мог бы и сам догадаться, Фе-Пять Театра Граумана. Теперь прикинем — получается ежедневная четырехкилограммовая прибавка в весе или… Что?
— Я ничего не говорила.
Он жестом велел ей замолчать и стал к чему-то прислушиваться.
— А, правильно. Прибавка — четыре килограмма триста граммов в сутки. Жаль, что ты не запрограммирован на круглые цифры. Ладно, будем считать — девять фунтов в сутки. То есть крионавты набирают три процента своего веса в двадцать четыре часа. Через пятьдесят дней каждый будет весить около ста пятидесяти фунтов.
— А с какого веса они начинали? — спросил я.
— В начале эксперимента каждый весил примерно сто пятьдесят фунтов.
— Ну и что нам это дает?
— Нам? — грубо переспросил Секвойя. — Ты-то чего примазываешься не к своему делу?
— Извини. Я просто хотел помочь…
— Мне надо воочию пронаблюдать за их метаморфозами. Для этого придется надеть скафандр и зайти внутрь.
И он ушел одеваться.
— Что с ним происходит? — растерянно спросила Фе. — Такое впечатление, что в нем живут сразу два человека.
— Он не в себе, — сказал Грек. — И это понятно: только что фонд отказался финансировать продолжение экспериментов.
— Нет!
— Увы, это правда.
— Ужасно.
— Не слишком. Я берусь оплатить все эксперименты.
— Но почему он срывает свою злость на мне?
— Он всего лишь человек, моя дорогая.
— Видела бы ты, как он изгалялся над правлением Фонда! — сказал я.
— Такое впечатление, что он вдруг возненавидел весь мир.
— Ласточка моя, не волнуйтесь. Он опять станет самим собой, когда вы начнете спокойно работать со своими морозильниками у меня на Церере.
Тут Секвойя вернулся — в белом термоскафандре, только вместо обычного лицевого щитка стоял щиток с бинокулярным микроскопом. Вид у него был самый шутовской — как у вояки из «Девушек в армейских кальсонах». Секвойя сделал нетерпеливый жест, и Фе проворно открыла люк аппарата. Вождь забрался внутрь и задраил люк за собой.
Мы стали ждать. У меня было чувство, что в последнее время я только и делаю, что жду, жду, жду. Впрочем, что жаловаться? Бессмертному не грех немного подождать — времени все равно не убудет.
Появились шесть рабочих. Они везли тележку с баллонами сжатого гелия и властно оттерли нас от аппарата.
— Что вы собираетесь делать, ребята? — осведомилась Фе.
— Приказ правления, мисс. Ведено переместить аппарат. Берт, начинай закачку газа.
— О'кей.
— Переместить? Куда? Зачем?
— В биосекцию, мисс. Не спрашивайте зачем. Наше дело маленькое, чего велят, то и делаем. Хулио!
— Да?
— Становись к пульту управления. Приготовься поднять аппарат вертикальными вспомогательными двигателями. Потом мы его аккуратненько прогуляем до места.
— Иду.
— Погодите, там внутри профессор Угадай.
— Горючего хватит на всех, мисс. Пусть прокатится. Ему понравится. Берт!
— Ну?
— Закачал газ.
— Ну.
— Хулио!
— Чего?
— Подними капсулу на фут от пола и дерзки на этом уровне.
— Не включается, паскуда.
— Что ты хочешь сказать?
— Не фурычит. Лампочки не светятся.
Фе окончательно рассвирепела. Двум рабочим пришлось удерживать ее, чтобы она не выцарапала глаза их приятелям.
— Хулио, козел, ты какие кнопки нажимаешь?
— Сам козел. Какие надо, те и жму. Не идет.
— Слушайте, мисс, вы грамотная, поднимите аппарат — не в службу, а в дружбу.
Фе ответила им теми отборными словами, которым она могла выучиться только в пятом ряду партера театра Граумана. Но тут люк распахнулся и из капсулы вывалился наш монстр в скафандре. Он проворно отстегнул шлем и снял его.
— Урра! — завопил Вождь. — Урра! Победа!
— Профессор, — крикнула Фе, — эти засранцы хотят увезти аппарат! По приказу правления.
— Дорогуша, без паники. Не дерись с ними понапрасну. Без моего разрешения аппарат не станет подчиняться приказам извне. А вы, ребятки, топайте обратно к олухам из правления и скажите, что аппарат в полном моем распоряжении. В полном. Никто не сможет управлять им, кроме меня. Кругом… марш!
Это было сказано с таким апломбом, что шестерка техников беспомощно переглянулась и убралась восвояси. Фе, Поулос и я тоже беспомощно переглянулись: дескать, кто же из нас добровольно полезет крокодилу в пасть — начнет задавать вопросы. Естественно, пришлось бедолаге Эдуарду Курзону.
— Почему ты прокричал «победа», Чингачгук?
— Потому что это победа. Триумф.
— В каком смысле триумф?
— В прямом. Победа над всеуничтожающим зверем.
— Ба! Ты говоришь прямо как наш святой Хрис! Что за зверь?
— Я имею в виду человека — это презренное животное.
Сказано было с таким гонором, что я наконец вспылил:
— Что ты имеешь против нас. Секвойя? Что-то я тебя не понимаю! Я не ребенок, чтоб ты разговаривал со мной подобным тоном! Выкладывай — четко и вразумительно, что ты увидел внутри криокапсул.
Я ожидал, что он заведется еще больше. Вместо этого Вождь одарил нас приятнейшей улыбкой и произнес дружеским тоном:
— Простите. Это я от перевозбуждения. В капсулах эмбрионы стремительно развиваются. Уже формируются уши и челюсти. Уже отчетливо виден позвоночник с хвостоподобным отростком на конце. Голова, туловище, зачатки конечностей обретают форму. Плюс ко всему, эти существа — гермафродиты.
— Да ты что? Готовы к двойному кайфу?
— Ты правильно понял. Гинь. Наши крионавты вырастут не псевдодвуполыми, а настоящими гермафродитами, которые не нуждаются в сексуальном партнере. Здравый смысл подсказывает, — очень здравым тоном продолжал Секвойя, — что это ставит крест на извечном межполовом конфликте. Тем самым кладется конец как феминизму, так и цивилизации, прославляющей мужское начало. Конец соперничеству мужчин и женщин, борьбе за лучшего самца и за лучшую самку. Что означает исчезновение человека-зверя, которого мы все знаем и презираем. Человек-зверь будет заменен новым видом, свободным от низменных половых страстей.
— Но я не имею ничего против человека-зверя, Вождь. Вполне симпатичное существо.
