Как я и ожидал, компьютер и телефон вместе с проводами нагрелись настолько, что успели сплавиться.
Роботы-огнетушители сделали свое дело, направляя потоки пены на раскаленную поверхность, поэтому, несмотря на то что ковер превратился в мокрое месиво, а один стул, к несчастью, оказавшийся позади компьютера, уже не подлежал восстановлению, в целом большая часть комнаты была спасена.
Наверху мы увидели одну сгоревшую потолочную панель. Встав на стул, я осторожно поднял ее; оттуда вы-, пал черный куб и шлепнулся на пол, рассыпавшись на множество мелких электронных деталей.
— Спорим, что это комнатное записывающее устройство?
— Не буду спорить. Сама знаю, что ты прав. — Хелен села на корточки и осмотрела останки прибора. — Ага. На самом деле это намного интереснее. Обугленный микрофон. Обугленный блок записи. Между этими двумя точками все обуглилось. Но все остальное даже не нагрелось.
Я слез со стула и ответил:
— На этот раз я спрашиваю, какие предположения мы сделаем.
Хелен тяжело вздохнула:
— Думаю, следует предположить, что вселенная хочет до нас добраться. И я думаю, что все доказательства тому — вот они, здесь.
* * *
Спустя примерно полчаса команда уборщиков уже закончила, и мы с Хелен сели писать отчет. Мы оба заметили, что, кто бы из нас ни печатал, он имел тенденцию увеличивать интервалы и сидеть, уставившись в пространство, перед этим то и дело печатая совершенно бессмысленные слова. Диктуя друг другу и поминутно встряхиваясь, мы с горем пополам одолели отчет. Я чуть было не стер его сразу же, как только мы закончили, но Хелен вовремя стукнула меня по руке, и в конце концов отчет был отправлен Ифвину.
Мы выполнили все задания из сегодняшнего списка и сидели уставшие, однако чувства хорошо выполненной работы не было.
— Хочешь покататься на лифте? — спросил я Хелен.
— Ты безнадежный романтик.
Мы вошли в лифт, спустились на свой этаж и вошли в номер. Заказанную мной одежду уже доставили, горничная вся развесила по местам; холодильник был забит едой, и маленькая казенная квартирка стала, насколько это возможно, нашим домом. На столе лежала записка, в которой говорилось, что оставшиеся вещи Хелен забрали из ее квартиры в Окленде и отправили на хранение до тех пор, пока мы не переедем в жилище попросторнее. Там же был указан электронный адрес на случай, если ей что-нибудь понадобится; любая вещь будет доставлена из хранилища.
— Может, какое-нибудь сногсшибательное нижнее белье, если потребуется тебя реанимировать. — Она просмотрела ящики комода и с удивлением воскликнула:
— "
Ха, нет! Они все сюда положили. Похоже, эти люди знают о нас с тобой больше, чем я предполагала.
— Кстати, сегодня наша вторая ночь вместе, и на этот раз мы не смертельно уставшие и не боимся за свою жизнь.
— Если это предложение, то я согласна. С условием, что ты приготовишь обед.
Я схватил фартук, повязал его, сварил рыбу в вине, добавил макароны и овощи: вкусно, питательно, а главное — быстро.
Мы сидели за столом и вкушали мое скромное блюдо, запивая его оставшимся белым вином и наблюдали" как садится солнце и темнеет море. Мы находились близко к экватору, солнце здесь заходит около шести часов вечера. Тишину нарушила Хелен:
— Расскажи мне что-нибудь из своих воспоминаний, что-нибудь из твоего прошлого.
Я пожал плечами:
— Это очень скучно, ты же знаешь. Что конкретно ты хочешь услышать?
— Ну, меня не интересуешь ты per se [4]….
— Вот уж спасибо.
— Я не о том! Я хотела сказать, что мне интересно, какие еще воспоминания у нас с тобой отличаются, помимо генерала Гранта и существования страны, где я родилась. Например, история, которую я преподаю в колледже, гласит, что после того, как немцы с помощью атомной атаки остановили высадку союзников в Нормандии и разрушили Лондон, Вашингтон и Москву, во всем мире полтора года шли сражения, а затем наступило краткое перемирие. После этого Германия приказала одиннадцати государствам и регионам основать Рейхи; когда те умышленно затянули процесс, немцы вновь перешли к военным действиям и добили их. В это время, в шестидесятые — семидесятые годы, была уничтожена примерно пятая часть населения земного шара, и с тех пор немцы ведут себя более или менее спокойно; только иногда припугнут кого-нибудь или начнут задирать японцев или итальянцев. Верно?
— Верно. Именно так мы учили в школе.
— Вот, я рассказала тебе, что я узнала в детстве. А теперь назови американских президентов.
— Если я не смогу, мои родители сделают из меня котлету. Вашингтон, Гамильтон, опять Вашингтон, Монро три срока, Перри…
— Достаточно. В моем списке сначала Вашингтон, после него Адаме, Джефферсон, Бэрр, Мэдисон. У вас были Линкольн и Гражданская война, так?
— Ага. Линкольна убили, но у нас это случилось в разное время.
Хелен кивнула:
— Хорошо, с этого и начнем. Как насчет деталей?
Твои бабушка и дедушка когда-нибудь жаловались, что по приезде в Новую Зеландию пришлось переучиваться на левостороннее движение?
— С чего им жаловаться? В Америке, как и во всех англоговорящих странах, было левостороннее движение.
— Когда я была маленькой, — ответила Хелен, — американцы ездили по правой стороне. Как и канадцы.
— Чем это канадцы отличались от людей из других штатов?
— Дай определение Канады.
— Э-э.., большой штат к северу от озера Эри, между Мичиганом и Квебеком.
Она решительно кивнула.
— Кто построил первый аэроплан?
— Братья Райт. Летали на нем в Китти-Хок в 1903 году.
— Лучшая бейсбольная команда всех времен и народов?
— Ну, наверное, большинство назовет команду «Янки»
1927 года — Рут, Гехриг и другие парни.
— Видишь, как странно. Наши исторические события совпадают по мелочам, но отличаются в крупных датах, примерно с одинаковой частотой. Кто был президентом во время Второй мировой войны?
— Франклин Рузвельт.
— То же самое. Видишь? Абсолютно разные модели произошедших событий и эти странные совпадения в деталях. Какое же предположение мы должны сделать, чтобы совместить их?
— А я думал, что на сегодня работа уже закончилась.
— По-моему, у нас нет особого выбора, — вздохнула Хелен. — Чем больше я над этим размышляю, тем сильнее хочу во всем разобраться. Уверена, что мы что-то неявно предполагаем, и это мешает разобраться.
Внезапно мне пришла в голову странная мысль, и я спросил:
— Как мы познакомились?
— Ты не помнишь? — Хелен ошарашенно смотрела на меня, криво улыбаясь.
— Представь себе.
— Ладно, — без удовольствия ответила она. — В колледже Уитмена проходило распределение по факультетам, и мы сидели рядом, потому что наши фамилии стоят одна за другой, по алфавиту. Казначей выступал с ужасно скучной речью, и ты начал писать мне записки.
