Здесь присутствовала опасность, ощущалась некая угроза, таилась смерть. Место, казалось, было пропитано ощущением тревоги.
С моих губ сорвался предостерегающий возглас, и я повернул руль, намереваясь развернуть вездеход, направить его в ворота и как можно скорее убраться отсюда.
В тот же миг последовала вспышка, столь мимолетная, что я ее не столько увидел, сколько почувствовал, столь яркая, что на мгновение все вокруг словно померкло, и вездеход застыл в неподвижности.
Брилл упал на пол. Он сидел в комичной позе, заслоняясь ладонью от света, который давным-давно погас. Над панелью управления вился дымок, пахло обугленной изоляцией и расплавленным металлом.
Сьюзи висела посреди кабины и возбужденно подрагивала.
— Живо наружу! — гаркнул я.
Натянув на голову Брилла шлем, я подтащил ученого к люку. Он на ощупь забрался в шлюз, я прыгнул следом.
Вездеход Амелии стоял футах в двадцати от моего. Я побежал к нему, крикнув Бриллу, чтобы он не отставал.
Наши надежды не оправдались.
Амелия выбралась из люка нам навстречу. Сквозь лобовое стекло машины можно было различить, что над панелью — совершенно новой, установленной несколько часов назад, — клубится дым.
Мы молча переглянулись.
Трое людей у дальней стены кратера Тихо, из которого они вряд ли сумеют выкарабкаться.
Разве что пойдут пешком.
— Смотрите, — сказал Брилл, показывая куда-то вверх.
Мы подняли головы. Над нами зависло облако — то самое, что сопровождало нас по пути через кратер.
Над нами плыло вовсе не облако.
В небе кружились и сверкали миллионы миллионов «собачек».
7
Участники Третьей экспедиции прилетели, чтобы основать колонию. Они намеревались задержаться здесь как можно дольше. Через месяц-другой должны были прибыть корабли с пополнением и припасами.
В тот момент, когда люди радовались своему успеху, случилось нечто ужасное. Электрические цепи звездолетов задымились и вышли из строя, и внутренности чудесных кораблей, которые доставили их сюда, оказались заполнены расплавленными проводами протяженностью в несколько миль.
Итак, корабли прикованы к поверхности планеты, радиопередатчики молчат; возможно, они попытались связаться с Землей посредством переносных раций — мы нашли эти приборы, — но ничего не добились. Горстка людей очутилась словно на необитаемом космическом острове. Вскидывая головы, они видели в небе Землю и догадывались, что никогда на нее не вернутся.
Но что же уничтожило электрические цепи звездолетов?
Происшествие представлялось совершенно бессмысленным, тогда как до сих пор все, что случалось на Луне, имело какой-никакой смысл. Луна была жестокой, бесплодной, пустынной планетой, однако в ее безразличии к человеку все же присутствовала логика. Она не играла краплеными картами, не прятала ничего в рукаве, она была суровой старой девой, но вела себя по-честному.
Я поднялся и выпрямился во весь рост в тени вездехода. День был в разгаре, солнце припекало, поэтому поневоле приходилось время от времени прятаться от его палящих лучей.
Скоро придется разрабатывать план действий. Ждать больше нельзя. Мы испробовали почти все возможности и остались, что называется, при своих. Проводка в звездолетах и вездеходах выгорела начисто, так что заменить провода в наших машинах было нечем. Но даже если бы мы их и заменили, еще не известно, привело бы это к чему-нибудь или нет. Ведь невидимый противник вполне мог сжечь цепи снова.
Короче говоря, нас окружало изобилие техники, совершенно бесполезной.
Стену малого кратера снизу доверху покрывали лишайники. О таком их количестве я в жизни не слышал. Лишайников было столько, что хватило бы на весь госпиталь дока, даже если бы он понастроил новых палат, набрал бы пациентов со всей Земли и пичкал тех своим лекарством целую тысячу лет.
Кроме того, в кораблях нашлись документы — полная история экспедиции, равно как и оборудование и прочие весьма ценные вещи.
То было настоящее сокровище, поистине невероятная удача. Требовалось только вытащить добычу из кратера. Однако нас заботило в первую очередь то, как выбраться самим.
Куда ни посмотри, всюду лежали мертвецы — древние мертвецы, которые обрели вечный покой в гробницах своих скафандров. Впрочем, мы были избавлены от необходимости засвидетельствовать насилие или агонию. О насилии не шло и речи, а признаки агонии скрывались внутри объемистых скафандров, за опущенными светофильтрами. Казалось, люди умерли с достоинством римлян.
Над малым кратером по-прежнему кружили «собачки», сверкающие, искрящиеся, от которых не было никакого проку.
Из-за корпуса звездолета показался Брилл. Он подошел ко мне и остановился, глядя прямо в глаза.
— Нужно что-то предпринять, — сказал он. — Сколько можно сидеть без дела.
Я понял, к чему он клонит. Все было ясно без слов. Брилл здорово нервничал, как и мы с Амелией, и, похоже, готов был вот-вот сорваться.
— Потерпите, — ответил я. — Мы подождем, пока солнце опустится пониже, а затем двинемся в путь. Вы же видели того человека в кратере. Он попытал счастья днем.
— Но в темноте…
— Темнота — понятие относительное. Нам будет светить Земля, а она здесь светит гораздо ярче, чем
Луна на Земле. К тому же, будет прохладно, может быть, даже холодно. Наши скафандры оборудованы нагревателями, так что с холодом справиться легче, нежели с жарой.
— Джексон, скажите правду, каковы наши шансы?
— Пройти предстоит семьдесят миль. Вдобавок придется подниматься по склону. Задачка не из простых. — Брилл обескураженно покачал головой. Я продолжил: — Необходимо поспать, чтобы набраться сил. Надо будет захватить с собой столько кислорода, сколько унесем. Опустевшие баллоны будем выбрасывать, чтобы избавиться от лишнего веса.
— Как насчет воды?
— Рассчитывайте только на ту, которая у вас в скафандре. Но мы пойдем по холоду, поэтому нам понадобится меньше воды, чем если бы мы шли по жаре.
— Вы не уверены, что мы дойдем, — проговорил Брилл, пристально поглядев на меня. Глаза его заблестели.
— Еще никто не проходил семьдесят миль в скафандре, — отозвался я.
— Может, нас подберут? Сейчас наверняка уже известно, что мы пропали. Служба контроля организует поиски. Им известен наш маршрут. Они засекут трейлер на гребне кратера.
— Возможно.
— Вы на это не особенно рассчитываете?
Я покачал головой.
— Сколько осталось до выхода?
— Десять или двенадцать часов. Нужно, чтобы поверхность начала остывать. Времени хватит на все: и чтобы поспать, и чтобы как следует изучить лишайники.
