— Спасибо, нагляделся, — пробурчал Брилл. — На них и на «собачею» тоже. Я убежден, что Тихо — их дом. Но почему? Чем он отличается от других кратеров?
— Думаю, что особо ничем, но взгляните на эти стены.
— Что в них такого?
— Они очень гладкие, как будто отесаны.
Брилл отрешенно кивнул и придвинулся поближе. Он понизил голос и заговорил заговорщицким шепотом, словно боялся, что его подслушают:
— Мне кажется, лишайники — то, что осталось от чьего-то огорода.
— Похоже, мы думаем об одном и том же.
— Они побывали на Луне в давние времена, может статься, миллион лет тому назад.
— А «собачки»?
— Господи, ну откуда мне знать? Может, домашние животные, которых забыли взять с собой. Предоставленные самим себе, они начали размножаться…
— Или наблюдатели.
— Логично, — отозвался он. Его взгляд выражал смятение и тревогу. — Меня кое-что беспокоит, — признался Брилл.
— Кое-что? По-моему, поводов для беспокойства гораздо больше.
— Я разумею неполадки с электричеством. Тут что-то не так. Проводка перегорела в вездеходах, но осталась целой и невредимой в скафандрах. Электрические цепи звездолетов уничтожены, однако в некоторых переносных рациях они в полной сохранности. Иными словами, удары наносились выборочно, повреждались отнюдь не все цепи.
Мне почудилось, будто подул холодный ветер, однако на Луне ветра нет.
Если допустить, что в кратере присутствует разум, придется признать, что он не желает отпускать нас, хочет, чтобы мы, как и те, кто появился здесь раньше нашего, остались тут навсегда.
— Понимаете, — продолжал Брилл, — гипотеза, что те формы жизни, с какими мы имеем дело, зародились на Луне, не выдерживает критики. Жизнь если и возникает, то сразу во многих местах, а так получается, что она появилась в одном-единствен-ном кратере.
— Как насчет молекулярной преджизни?
— Разумеется, такие молекулы были обнаружены, но не более того. Развитие вело в тупик. Луна была стерильной уже в начале времен. Условия на ее поверхности никак не способствовали возникновению жизни. Она…
Внезапно в наушниках раздался звонкий голос Амелии.
— Крис, скорее сюда! Крис! Крис!
В ее голосе слышался не испуг, а возбуждение.
Я обернулся и увидел Амелию, стоявшую у дальней стены.
Мы побежали к ней: я впереди, Брилл за мной по пятам. И вдруг я увидел то, что, должно быть, и привело девушку в такой восторг.
В углублении стены сверкал и переливался мириадом огоньков, излучая ослепительно белый свет, некий предмет величиной с весьма приличных размеров валун. Ошибиться было невозможно.
— Алмаз! — прорыдала Амелия.
Она была права. Перед нами находился, судя по всему, огромнейший на свете алмаз весом не в одну тонну!
Впрочем, с алмазом что-то явно было не так.
Он казался обработанным — ограненным и отшлифованным. Свет исходил буквально от каждой его грани. К тому же мы успели изучить кратер вдоль и поперек — прошлись по окружности стены, обследовали звездолеты и вездеходы в тщетной надежде отыскать хоть что-нибудь, что могло бы нам помочь.
Но никакого алмаза не видели, а ведь он просто не мог не попасться кому-либо из нас на глаза.
В кратере творилось что-то непонятное, что-то очень и очень странное. Алмаз смахивал на приманку, схватив которую, мы окажемся в дьявольской мышеловке.
Брилл шагнул вперед.
— Назад, идиот! — крикнул я, хватая его за локоть.
Мне вдруг стало ясно, что написал мертвец, которого мы обнаружили недалеко от каменных ворот, «Не алмаз, а…» Все верно. Пыль. засыпала окончание фразы, однако начиналась та, вне сомнения, со слов: «Не алмаз, а…»
Неожиданно алмаз как бы раскололся.
От него один за другим стали откалываться многочисленные кристаллы, каждый размером с человеческий кулак. Они отделялись медленно и методично, едва ли не с математической упорядоченностью, и наконец громадный алмаз превратился в облако кристаллов, которые плавали перед нами, то и дело сталкиваясь между собой, испуская лучи света, слепившие глаза.
Мы попятились. Кристаллы неторопливо двинулись вдоль стены, достигли прохода, выводившего в большой кратер, и замерли, образовав нечто вроде двери или завесы, которая пульсировала будто в напряженном ожидании. Впечатление было такое, словно они смотрят на нас.
Вот почему никому из людей не удалось сбежать отсюда — никому, кроме того человека, которого нашли мы, и того, которого обнаружил брат Амелии.
— Что ж, — проговорил я, — ловушка захлопнулась.
Мне не следовало этого говорить. Не знаю, что мной руководило. Впрочем, вывод представлялся настолько логичным, что слова как бы сами собой сорвались с языка — стоило им возникнуть в сознании, как они тут же вырвались на волю.
Услышав их, Брилл вскрикнул и побежал — без оглядки, опустив голову и сгорбившись, будто изображал из себя игрока в американский футбол, который вознамерился пересечь линию. Из-под его ног летела в разные стороны галька. Он бежал прямиком к воротам, стремился на свободу, вон из западни, подгоняемый отчаянием.
От сверкающей завесы отделились два кристалла. Продолжая мерцать, они двинулись навстречу Бриллу. Удар, рикошет… Кристаллы взвились по спирали вверх, а Брилл споткнулся, упал, прополз чуть вперед — и замер очередной бесформенной кучей.
Завеса засияла ярче прежнего. К упавшему Бриллу, словно стервятники, слетелись «собачки». Их было так много, что скафандр Брилла мгновенно исчез из виду. На том месте, где лежал ученый, теперь поблескивали мириады искр.
Я отвернулся — и столкнулся с Амелией.
В широко раскрытых глазах девушки читался страх, лицо было мертвенно-бледным.
— Спаси нас, Господи, — пробормотала она.
8
Выходит, врагов у нас трое, кем бы они ни были: алмаз, «собачки» и лишайники.
— Во всем виновата я, — проговорила Амелия.
— Вам не пришлось меня уговаривать. Я ведь согласился чуть ли не сразу.
Так оно и было. Мне не хотелось упускать, возможно, последний шанс. И потом, я рассчитывал кое-что доказать членам синдиката, которые посиживают в милвиллской парикмахерской и щелкают подтяжками.
Хотя, говоря откровенно, это всего лишь отговорки. Меня привело в Тихо в первую очередь желание увидеть собственными глазами легендарный кратер, о котором ходит столько слухов.
В кабине вездехода было жарко, однако скоро машина окажется в тени стены и постепенно остынет, и тогда можно будет отдохнуть от жары и снять шлем, который мало-помалу начинал уже действовать на нервы.
— Но отсюда не выбраться, — произнесла Амелия. — Вы ведь не думаете, что у нас получится?
