Меллон и не собирался перебивать горячечные слова Диллона. Он ждал, пока тот закончит.
- Он никогда не будет вашим, Норберт, и тебе это хорошо известно. В тот же миг, когда ты его выпустишь, Пульверино исчезнет. Им займутся либо свои, отымут документы и убьют, либо спрячут так, что даже Прайс ничего не сможет сделать. Но знаешь, что произойдет со мной и моими людьми, если мафия все же прийдет в себя? Я же не один, пойми, на мне имеются определенные обязательства, и я должен их выполнить. В противном случае я потеряю многое. Но если я потеряю, то мне не хотелось бы оказаться в твоей шкуре. Видишь ли, кое чему от Коза Ностры я тоже научился. А именно: научился некоторым способам выражения благодарности, ненависти и презрения. Помни об этом, помни про выборы, общественное мнение, прессу. Подумай обо всем.
Диллон внутренне усмехнулся. Вот уже несколько дней, как он ничего другого и не делал. Он думал о себе. Еще никогда не был он в такой степени зависимым от практически чужого ему человека. Когда он начинал политическую карьеру, ему не были чужды применяемые повсюду штучки, нацеленные на то, чтобы набрать среди будущих избирателей как можно большее влияние. Все они основывались на деньгах, а их как раз у Диллона особенно много не было. Бедняком он не был, наоборот, у него имелись пакеты акций нескольких предприятий, только вот дивиденты составляли всего лишь каплю в море его потребностей.
Для профана история США полна примерами неожиданно щедрых подароков, идущих в банки Белого Дома от самых богатых людей страны. Но он знал правду. Хант, Морганы, Форд и Рокфеллер имели в этом личный интерес, и, несмотря на то, что сроки правления отдельных президентов всегда когда-нибудь заканчивались, все эти люди всегда оставались. Так же как Эндрю Меллон.
- Я скажу, что тебе следует сделать, - подумав совсем немного, сказал промышленник. - Ведь ты решишься, я не ошибся? Ты не допустишь, повторяю, не допустишь, чтобы Пульверино очутился на свободе. И в сложившейся ситуации, Норберт, единственным способом, чтобы это сделать, надо... - он понизил голос. - Ну, как ты считаешь?
Диллон застыл. Он все понял.
3
""Атлантис", 14 июля, 13.00
@ bвосточноамериканского времени
Через шестьдесят минут после старта "Атлантис", повернутый к Земле "спиной", находился над самой станцией слежения в Габароне, в 160 милях над поверхностью.
Впервые Даск почувствовал волнение в тот миг, когда ракета-носитель с шаттлом только-только оторвалась от бетонной платформы. Связь с Хьюстоном, до сих пор "громкая и разборчивая", начала становиться все хуже и хуже. Несмотря на растущую перегрузку, он пытался отрегулировать передатчик, но ремни безопасности держали слишком крепко, а связывающий движения скафандр задачи не облегчал. Тогда Даск ограничился кратким рапортом, что слышимость слабая и как бы прерывистая. Во всем остальном подъем проходил нормально.
В это время Хьюстон передавал стандартные сообщения о силе ветра, скорости шаттла и его позиции в данную секунду. Эти данные не были такими уж важными для экипажа, так как астронавты никоим образом не могли повлиять на атмосферные условия, а К-4 и так вычерчивал положение космического корабля на основном мониторе. Почти все время прохождения сквозь плотные слои атмосферы Даск со Скоттом молчали.
Ситуация радикально изменилась, когда, после достижения базовой орбиты на высоте 150 миль, Хьюстон неожиданно замолчал. Абсолютно неожиданно и без видимой причины. Тогда Даск разволновался во второй раз. Он вызвал Центр Управления, но Земля не отвечала вообще. Даск выругался и погнал Скотта переодеваться, сам манипулируя ручками приемо-передатчика. Он поменял частоту на аварийную, которая подключала вторую антенну "Атлантиса". Тем не менее, в эфире все так же царила тишина.
Вернулся Скотт. Теперь на нем был легкий комбинезон типа CMN.
- Проверь антенны, - приказал ему Даск, не отрываясь от шкалы приемника.
- Для этого надо размонтировать целую кучу...
- Делай, что тебе сказали, черт побери! И хорошенько! - крикнул Даск, хватаясь за поручень, поскольку слишком резкое движение отбросило его назад.
Скотт поплыл на третий уровень, протискиваясь через узкий лаз.
Даск снял с себя тяжелый скафандр и остался только в шортах и футболке. Одежда поплыла над его головой. Он инстинктивно поглядел ей вслед и остановил взгляд на визирах, выходящих на грузовой отсек "челнока". Внизу лежала Земля. Красивая, бело-голубая, с картой коричневых континентов. Они летели над Африкой.
И вот тогда он услыхал Хьюстон:
- ...шите?! Отвечайте, "Атлантис"! Это Рой Уайт из Центра Управления Полетом через Габароне. Опомни...
И все. Потом только тихий треск, и динамик заглох.
Даск подскочил к передатчику. Он глянул на хронометр - шестидесятая минута полета. Даск понимал, что сейчас он должен передать рапорт, которого от него ожидали. Он настроил радио на Габароне и вызвал станцию. Ему ответила звенящая в ушах тишина. Тогда он стукнул кулаком по креслу станция в Габароне входила в цепь трекинга, и все ее звенья действовали в зависимости от Хьюстон! Если авария случалась в Хьюстон, связь с Землей исчезала. Обычнейший принцип последовательного соединения. Но ведь подобного никогда не случалось! Черт, всегда же должен быть и первый раз...
- С антеннами все в порядке, - доложил Скотт.
- Чтоб их всех черти подрали! Ладно, это важно им, а не мне. Ну, чего вытаращился? Мы продолжаем наше дело. Пока что ничего еще не произошло. А они? - он поглядел в иллюминаторы. - Они нас найдут сами. Обязаны.
Он уселся рядом с передатчиком и погрузился в размышлениях.
4
"Вашингтон, 14 июля, 15.20
"...Если до этого времени наши условия не будут выполнены, я готов активизировать ядерный заряд и нацелить его на территорию Соединенных Штатов".
Диллон выключил магнитофон. В Овальном кабинете собрались: генерал Шинен, Реджинальд Прайс, Альберт Конн, Брайян Хэтчер, Ричард Ханна и Ник Малькольм. Краткую запись они выслушали уже дважды. Ситуация была совершенно ясной - Даск требовал, чтобы Джозефа Пульверино выпустили из тюрьмы. Он сообщил о нескольких сроках, но в самом конце - окончательный: 15 июля, 21.30.
Запись была сделана в Хьюстон, Рой Уайт передал ее по телефону несколько минут назад.
- Мистер Ханна? - начал Диллон.
- Я подтверждаю, господин президент. В 14.00 со мной был установлен контакт. Условия те же самые. Они хотят Пульверино.
- Кто? - спросил Конн.
Ханна не глядел ему в глаза.
- Шейла Пикард, - спокойно ответил он.
- Нам известно, где она находится. Но, повидимому, трогать ее не стоит, правильно? - допытывался Прайс.
- Она утверждает, что это лишь ухудшит дело...
