«Лишь бы это пошло мне на пользу, — иронически подумал он. — И на пользу всему человечеству».
— Что вы предлагаете? — спросил он Морса Планша. Торгаш-капитан охотно перешел к делу.
— Я так понимаю, что этот тиктак-менталик может сделать с нами что угодно. Свалить с ног, накачать лекарствами и стереть память. Но у этого способа есть два недостатка! Во-первых, старина Горнон не получит при этом никакого удовольствия, принимая во внимание этот их Первый Закон. Конечно, он может оправдаться тем, что действует во имя великой цели, но лично я думаю, что этот кусок олова предпочтет применить какой-нибудь способ, который помешает нам болтать, верно?
Рассуждение показалось Гэри вполне разумным. Планш все хватал на лету.
— Продолжайте.
— Кроме того, если в нашей памяти обнаружится провал, это наверняка заинтересует не только всех наших друзей, но и многих знакомых. На Ктлине есть люди, которые были посвящены в наши планы. Что бы этот робот ни сделал с нашими мозгами, ушлые ребята постараются использовать все новые технологии ренессанса, чтобы уменьшить ущерб. Поэтому Горнону придется либо почти полностью стереть все содержимое наших мозгов, либо утопить нас в нужнике. Другого выхода у него нет.
Гэри не оборачиваясь почувствовал, что к ним подошел Бирон Мейсерд, пожелавший принять участие в беседе.
— Вы убеждены, что на Ктлине по-прежнему правят ваши любимые хаотические революционеры, — сказал аристократ. — Но даже если там все еще свирепствует болезнь, почему вы считаете, что она затянется так надолго, чтобы ваш план сработал? Особенно сейчас, когда у вас отняли древние архивы?
— А вы недооцениваете видов оружия, которые имеются в арсенале у этого ренессанса. Ктлина не станет сидеть сложа руки, как это сделал Сарк. И не будет такой доверчивой, как Мэддер Лосе. Но даже если она тоже потерпит неудачу, широкая сеть сотрудничающих и сочувствующих будет готова прийти на помощь следующему миру, который попытается вырваться из этой древней ловушки!
Гэри не мог не восхищаться мужеством этого человека и его преданностью идеалам. Их с Планшем отличало только одно — расхождение в оценке того, на что в конечном счете способно человечество. «Я был бы на его стороне и охотно принял участие в заговоре, если бы факты были другими».
Но психоистория показывала, что старая Империя рухнет намного раньше, чем будет достигнута критическая величина, о которой говорил Планш. Как только порвется хрупкая сеть торговли, услуг и взаимной поддержки, у населения каждой планеты появятся куда более серьезные заботы, чем поощрение нового ренессанса. На первый план выйдет проблема выживания. Зашевелятся аристократы — как всегда бывает во время кризиса — и начнут создавать либо относительно мягкие, либо жесткие деспотические государства. Чуму хаоса остановит нечто не менее страшное. Крах самой цивилизации.
— Продолжайте, Планш, — поторопил Гэри. — У вас есть что предложить?
Торговец кивнул.
— Мы понимаем, что вы не можете дать нам полную свободу. Но было бы предпочтительнее не убивать нас и не стирать нам память. Поэтому мы хотим предложить…
— Взять вас с собой на Трентор?
Морс Планш хотел продолжить объяснения, но его прервал хриплый вопль:
— Нет!
Все повернулись к Джени Кьюсет, которая приподнялась на локтях и попыталась вылезти из подвесного кресла.
— Я не вернусь туда! Они отправят меня на Терминус вместе с родителями! А эта проклятая мозговая лихорадка окончательно добьет меня! Они объявят меня гением и еще сильнее захотят отправить на эту ужасную каменюгу, где я сгнию!
Сибил устремилась к девушке, тронутая ее болью, и попыталась дать ей лекарство, облегчающее страдания. Морс Планш и Гэри обменялись взглядами.
«Планшу не стоит углубляться в детали, — подумал Гэри. — Нет смысла расстраивать бедную девочку. Я уже знаю, что именно он собирается предложить. Есть испытанные методы, которые испокон веков применяли Императоры, чтобы держать людей в безопасной „ссылке“, не выпуская их из столицы. Это слишком рискованно. Возможно, Планш надеется сбежать из тюрьмы, несмотря на то что за тысячи лет это не удалось сделать ни одному заключенному.
Впрочем, может быть, он рассчитывает удобно устроиться в этом космополитическом месте, лишь бы не дать стереть свою память».
Продолжение дискуссии было отложено, когда Р. Горнон обернулся и крикнул:
— Всем пристегнуться! Здесь у них нет умного луча-лоцмана, который ведет корабль на посадку, поэтому она может быть не такой мягкой, как обычно.
Никто не посмел ослушаться. Горнон уже достаточно продемонстрировал свою власть. Пассажиры смотрели на маячивший впереди деревенский космопорт, зная, что многое осталось недоговоренным. Каждый из них чувствовал, что на Пенджии его ждет решительный поворот судьбы.
На краю посадочного поля их ждали шесть крепких мужчин. Гэри сразу узнал в них роботов. Не оставалось сомнений, что они принадлежат к небольшой кельвинистской группе Горнона.
К кораблю, севшему рядом с ангаром, устремились три больших транспорта. В одну машину посадили членов команды Бирона Мейсерда и тех, кто служил на пиратском корабле Морса Планша. Вторая приняла Хориса, Сибил, Планша и Мейсерда; в заднюю часть бережно погрузили кресло с Джени. Их первой остановкой должна была стать местная больница, врачи которой были хорошо знакомы с детской лихорадкой и могли помочь девушке.
Казалось, Горнона ничуть не волнует, что она может рассказать об увиденном. Жертвы детской лихорадки часто страдали странными галлюцинациями, так что никто не принял бы ее болтовню всерьез. Гэри заметил, что двигатели корабля продолжали работать на холостом ходу. Кельвинисты не собирались задерживаться дольше чем на несколько дней.
«Впрочем, этого хватит, если организация Дэниела так же сильна, как прежде». Гэри не мог понять, что заставило еретиков пойти на такой риск.
Гэри и Горнон присоединились к остальным. Лимузин, двигавшийся на автопилоте, устремился к недалеким холмам — видимо, представлявшим собой зону, где жили местные аристократы. Гэри предположил, что там у Горнона есть собственная вилла. Лучшего места для содержания пленников нельзя было придумать.
Когда лимузин проезжал через боковые ворота провинциального космопорта, Гэри обернулся на «Гордость Родии», и обретшие былую зоркость глаза позволили ему заметить нечто странное. Роботы Горнона, остававшиеся на страже, вынимали через пассажирский люк что-то массивное, белое и формой напоминавшее отверстый гроб.
