был обычный набор обязанностей, ничего особенного. На ледяной поверхности размещено множество систем энергоснабжения и связи, от здания к зданию, а также к передатчикам и антеннам. Он возглавлял группу обслуживания, поддерживающую эти системы в рабочем состоянии и проверяющую их на предмет нарушения безопасности.
Этим вечером он и команда техников Службы военной безопасности будут работать снаружи. Не написано, что именно они будут делать, но часть работ, которые они будут проводить, пройдет вне зоны действия камер наблюдения. Иеканджика принялась изучать карту. В голове рождались тактические решения. Угол обстрела, угол обзора, освещенные зоны, расположение людей. Она сможет сделать это.
28
Белизариус побрел обратно к Казарме D. Пальцы болели, но не слишком сильно. Он был в состоянии перенаправить нервные сигналы в другие отделы мозга, выставить фильтры точно так же, как внутри врат времени. Он не смог спасти человеческую жизнь. И дело даже не в этом человеке: он уже видел, как умирали люди и Куклы. Наверное, он ужасный человек, поскольку тогда их смерти значили для него не слишком много. А вот теперь смерть значила для него куда больше, ведь она шла за его народом, будто лев, преследующий стадо газелей. И каждая смерть выглядела чем-то чудовищным.
– Все пошло плохо, – сказал Святой Матфей.
– Да.
– Мне жаль, мистер Архона.
Пройдя через шлюз, Белизариус вошел на склад снаряжения. Воздух выходил из его скафандра через прожженную перчатку, но он увеличил подачу из баллона, чтобы давление не падало. Остановившись, он расстегнул замок на шее и снял шлем.
Из казармы доносились храпение и медленное дыхание спящих. Несколько человек, страдающих бессонницей, сидели вокруг ледяного блока в роли стола – играли в карты посреди висящих скафандров и инструмента. Один из них, рядовой, увидев, что Белизариус держит руки в подмышках, с подозрением пригляделся. Наверное, решил, что он прячет оружие. Белизариус показал ему перчатку с почерневшими кончиками пальцев. Мужчина положил карты.
– Вау, тебе помощь нужна? – спросил он с акцентом на языке Шона.
– Выглядит хуже, чем есть на самом деле, – ответил Белизариус, копируя акцент. Подобрать нужный уровень ошибок в языке было сложнее, чем просто говорить правильно, но Белизариус создал для себя алгоритм, генерирующий обычные ошибки в грамматике и произношении. И это сработало.
– Кабель под напряжением оказался, – добавил он.
Лицо рядового загорелось гневом.
– Будешь об этом докладывать? – спросил он, в запале переходя на французский. – Кто бы это ни сделал, он заслужил наряд на какую-нибудь дерьмовую работу.
Белизариус покачал головой и ответил рядовому на том же французском сорокалетней давности с африканским акцентом:
– Сам виноват.
Расстегнув застежку, он снял перчатку. На кончиках пальцев были красные пузыри от ожогов.
– Все не так плохо, – добавил Белизариус по-французски.
Рядовой хмыкнул:
– Типа, твоему сержанту вряд ли надо об этом знать?
– Я свой урок усвоил.
– Вроде бы у Джумиссе был ящик частей скафандров, вразнобой. Эй, Джумиссе!
Они быстро отвели его на пост первой помощи, а потом нашли перчатку для скафандра. Заклеивая пальцы пластырем, Белизариус на ходу анализировал карточную игру, в которую играли матросы. Не распознал. Джумиссе мастерски сдавал карты, а женщина по имени Поджок пыталась считать их. Другие тоже играли неплохо. Белизариус очень быстро понял правила с вероятностью в девяносто пять процентов. Он легко сможет здесь выиграть. Очень хотелось хоть ненадолго погрузиться в мир статистики и вероятностей. Но он здесь не для этого, а еще он рискует разрушить свою хрупкую легенду.
Защелкнув застежки на скафандре, он поблагодарил рядового и вскоре уже решительно шел по льду.
Раса Homo quantus страдала мозговым нетерпением, но Уилл Гэндер научил его с этим справляться. В аферах требуется терпение. Лохи должны сами прийти к мысли, что все происходящее – их идея. Жадность должна прогреться, прежде чем закипит. И когда лохи уже кипят, аферист должен изображать безразличие. Сейчас Белизариусу не требовалось никого дурачить, но он знал, что следует сохранять терпение.
К счастью, инопланетный сад вокруг него испускал странные слабые магнитные поля, переотражая те, что шли от врат времени. Единственным в человеческой цивилизации прибором, способным их уловить, были миллиарды магнитосом внутри миллиардов мышечных клеток Homo quantus. Мышечное чувство давало им возможность ощутить то, чего не видел никто другой.
Белизариус остановился примерно в трехстах метрах от врат времени, за границей чувствительности сенсоров и камер наблюдения. Слабый свет коричневого карлика не давал достаточного освещения, особенно на поверхности, покрытой темными растениями. Он опустился на колени. Тонкие хрупкие стебли, крохотные розетки черных, как сажа, листьев. Следы от ботинок, раздавивших растения поблизости и прорвавших пленку на поверхности. Под ней была смесь осколков льда и масляно-черной сажи. Геометрия образов приковала взгляд Белизариуса. Его мозг принялся крутить и вертеть их внутри себя, будто пытаясь сложить головоломку. Слишком просто. Мозг представил себе части головоломки в уменьшенном виде и занялся анализом связности.
В его голове рождались анатомические и биохимические гипотезы. Само по себе растение – это маслянисто-черная пленка. Подобно лозе, она лишена структуры, способной удерживать ее над поверхностью. Ей надо на что-то забираться, чтобы лучше поглощать слабый свет коричневого карлика, и сделать это раньше других растений. В качестве растений-основ, на которые взбирается лоза, на Ньянге – столбики водного льда. Растения полые внутри, но столбики льда не сами собой образовались. Они приняли форму растений. Конвергентная эволюция. Повторение, отбор и конкуренция сделали предсказуемыми определенные формы ветвей.
Его мозг провел параллельное моделирование, оценивая, отбрасывая, смешивая и сравнивая вероятные алгоритмы роста и энергопотребления, пока не нашел потенциального объяснения ледяным структурам. Растения черного цвета поглощают тепловое излучение коричневого карлика и используют это тепло для растапливания небольшого количества воды. В те мгновения, пока вода еще жидкая, растения перемещают ее вверх, постепенно формируя из льда структуры, становящиеся в итоге основой стеблей.
Вероятность того, что растения Ньянги используют тепло коричневого карлика для формирования структуры поверхности их мира, восхитительна. Они создают ледяные скульптуры в борьбе за свет. Оптимистическая, навязчивая, но спокойная идея.
Вдали от протоптанных людьми троп растения вырастали больше размером, превращаясь в кусты и даже невысокие, хрупкие деревья. В условиях слабой гравитации и разреженной атмосферы им требовались совсем тонкие стволы и ветви, чтобы протянуться вверх и уловить красное и инфракрасное излучение коричневого карлика. Белизариус пошел между более высоких растений. Старался их не касаться, но в некоторых местах они стояли так близко, что он все равно их задевал. Резкий хруст ломающегося льда был едва слышен в силу разреженности атмосферы.
Дойдя до освещенной прожекторами зоны безопасности вокруг врат времени, он остановился. Если он пойдет дальше, сработают системы оповещения. Но он был достаточно близко к вратам, чтобы разглядеть сотни и сотни листьев созданий растительных разумов. Спустя мгновения он смог уловить их движение, медленное, как у ледника.
Короткая и толстая
