Некоторое время мы молчали. Я мял в руках очередную папиросу. Потом спросил:
— Скажите, а почему у вас гвардейцы — женщины? В нашем мире есть Ватикан, так вот там…
— Я знаю про Ватикан и швейцарских гвардейцев. Но в нашем мире не сто сорок семь гвардейцев полегли, спасая Папу Климента Седьмого, а монахини из монастыря кармелиток спасли шестерых кардиналов Конклава.
Кардинал вернулся за своей собачкой, поднял ее на руки. Сказал:
— Отдыхай. Я нехорошо поступил, не дав тебе отдохнуть с дороги. Но в Риме из членов Конклава сейчас я один, и мне было очень интересно поговорить с гостем из другого мира. Тем более — с бывшим функционалом. Я как раз занимаюсь вопросами внешней безопасности Тверди.
— Я рад, что мы поговорили, — сказал я. — Ждать — это хуже всего. И… мне все равно стало легче. Хоть вы и отказали в помощи.
— Я не отказал в помощи. Я лишь объяснил, почему наши солдаты не отправятся в Аркан или Демос. Но помощь… помощь бывает разной. У тебя не вызовет возражений, если Марко побудет с тобой в качестве моего представителя?
— Нет, конечно. Он хороший собеседник.
Кардинал чуть заметно улыбнулся.
— Да, я знаю…
Сон — единственная радость, которая может приходить не вовремя.
Нет, это не Монтень. Это я сам придумал.
Но если всерьез, то ведь так оно и есть. Признаваться в том, что любишь поспать, как-то даже не принято. Нашел чем заняться — спать! Работать надо на благо себя и государства. Или книжки читать для ума и сердца. Или в клубе с девушками танцевать, отдуваясь за то, что у сапиенсов половое влечение постоянное и, значит, брачные танцы горных козлов приходится практиковать в любое время года. Сон — это же так, ерунда. Сплошная потеря времени. Ну, в кои-то веки сон интересный приснится, но кому нынче интересны сны — во времена забитого фильмами интернета и моря разливанного компьютерных игр.
А с другой стороны — спросите наигравшегося с утра до вечера ребенка, хочет ли он спать. Поинтересуйтесь у студента, вернувшегося с танцулек и уныло глядящего на учебник квантовой физики. У молодых мам-пап поспрашивайте, у которых ночью сплошное «уа-уа» в люльке. У старичка, который без таблетки снотворного в койку не ляжет. У профессора физиологии — тот, превозмогая зевоту, все вам расскажет про процессы торможения-возбуждения в коре головного мозга, про важность сна для здоровья психического и физического…
В общем, сон — это и впрямь истинное удовольствие. Если бы еще было можно отсыпаться впрок! Спать с запасом в скучные вечера, в пустые дни, в долгие зимние ночи — и тратить накопленное в годы бесшабашной молодости, или для важной и срочной работы, или для интересных разговоров…
Я потянулся за кофейником и вылил в чашку остатки кофе, уже остывшие, с осадком. Марко с сочувствием посмотрел на меня.
— Может быть, отправитесь спать, Кирилл?
— Сейчас. Только давайте еще раз пройдемся по датам. У вас две тысячи девятый год… ну, тут можно списать на погрешности исчисления… Когда был основан Рим?
— Восьмой век до Рождества Христова.
— Ага, верно. — Я помнил не так уж много дат из истории, они благополучно стерлись из памяти сразу после школьного экзамена. Но что-то все-таки всплывало в голове: — А вот… Юлий Цезарь?
— Да? — с готовностью отозвался Марко. — Что Цезарь?
— Лет за пятьдесят до нашей… до рождения Христа был убит Брутом?
Марко покачал головой.
— Ну, если мне не изменяет память, то Юлий Цезарь умер от сердечного приступа во время любовной встречи… в двадцать четвертом году до Рождества Христова.
— Тогда это и есть та точка, в которой истории наших миров разошлись! — торжественно сказал я.
— Обычная ошибка человека, пытающегося разобраться в различии миров веера. — Марко улыбнулся. — Что-нибудь поближе к нашим дням?
— Подожди, ты прав… — Я посмотрел на томик Монтеня. — Ваша библиотека… если такие давние и старые различия между мирами… Не было бы никакого Монтеня, Сервантеса, Гюго, Достоевского…
— Кто такой Сервантес?
— Дон Кихот — знаешь? Санчо Панса?
— Испанцы? — уточнил Марко. — Это все известные в вашем мире писатели?
— Чушь какая-то! — не выдержал я. — Если мир начинает меняться, то он должен измениться радикально. Изменения все накапливаются и накапливаются, не должно быть уже ничего общего! Какие у вас страны? Мы — в Италии?
— Мы в Ватикане, — улыбнулся Марко. — А Ватикан в Италии, да. Он разделяет Италию на Северную и Южную.
— Час от часу не легче… США?
— Северные Штаты Америки?
— Соединенные Штаты Америки.
— Ну… есть.
— Развитая страна?
— Весьма. Одна из самых развитых. Канада, конечно, побольше…
— Бред! — с чувством сказал я. — Россия?
— Какая из? Северо-восточная Россия, Южно-Украинская или Сибирско-Дальневосточная? Это конфедерация.
Я не выдержал и потянулся за бутылкой с коньяком. С хорошим местным коньяком, произведенным во французской провинции Коньяк.
Коньяк не изменился.
— Лютер?
— Видный деятель Церкви.
— Ленин? Гитлер? Сталин? Черчилль?
— Черчилль, — обрадовался Марко. — Знаменитый английский писатель и философ. На мой взгляд — чересчур зануден, но…
— Почему так, Марко? Кто-то исчез вообще, кто-то написал другие книги, кто-то занялся в жизни другими делами. Допустим, это работа функционалов. Допустим, они вмешиваются не сотни, а тысячи лет. Но такие изменения должны менять мир полностью, а он изменен выборочно!
— Именно так. А Вероз, в котором нет нефти? Там изменения должны были произойти еще в доисторические времена. Глобальные, геологические. И при этом даже в Верозе ты найдешь знакомые имена и людей, которые занимаются тем же, чем в Демосе или у нас.
Марко налил коньяк и себе. С сочувствием посмотрел на меня:
— Ты пытаешься за пару часов найти ответ на вопросы, над которыми наш мир бьется уже столетие. Оставь, Кирилл.
— Должен быть ответ, — упрямо сказал я. — Может, он на поверхности, просто у вас взгляд замылился.
— Замылился?
Я объяснил, что это значит.
— Может быть, — легко согласился Марко. — Мы отличны от вас. Вы — техники, мы — биологи.
— У нас бы сказали «генетики»… Не знаю только, как вам удается заниматься генной инженерией без электронных микроскопов и прочей лабуды…
— С Божьей помощью, — улыбнулся Марко.
— Ага. И, наверное, с помощью какой-нибудь медузы… «глаза архангела»… Марко, кардинал сказал, что нам не помогут. Что ваши солдаты не станут защищать наш мир.
