– Он опять к вам пристает? – спросила Кэрол.
– Мы с Сильвестром друзья навек, – объявил Максвелл. – Мы с ним сражались бок о бок. Вчера и он, и я, если вы помните, восстали на колесника и повергли его в прах.
– У вас веселое лицо, – сказал Шекспир, обращаясь к Максвеллу. – Так, значит, дело, которое вас задержало, было завершено к вашему удовольствию?
– Наоборот, – ответил Максвелл. – И если мое лицо кажется веселым, то лишь потому, что я нахожусь в таком приятном обществе.
– Другими словами, Харлоу тебе отказал! – взорвался Оп. – Не согласился дать тебе день-другой!
– Он ничего не мог поделать, – объяснил Максвелл. – Он уже получил условленные деньги, и завтра колесник увезет Артефакт.
– У нас есть возможность заставить его пойти на попятный! – грозно и загадочно проговорил Оп.
– Ничего не выйдет, – возразил Максвелл – От него это уже не зависит. Продажа состоялась. Он не захочет вернуть деньги, а главное – нарушить свое слово. А если я правильно тебя понял, ему достаточно будет отменить лекцию и выкупить билеты.
– Пожалуй, ты прав, – согласился Оп. – Мы ведь не знали, что у них там уже все решено, и рассчитывали укрепить свои позиции.
– Вы сделали все, что могли, – ответил Максвелл. – Спасибо.
– Мы прикинули, что нам нужно выиграть день-другой, чтобы всей компанией пробиться к Арнольду и втолковать ему, что к чему. Но раз теперь надеяться больше не на что, то… отхлебни еще глоток и передай мне бутылку.
Максвелл так и сделал. Шекспир допил пиво и с громким стуком поставил бутылку на стол. Кэрол отобрала виски у Опа и наполнила свою рюмку.
– Вы поступайте как хотите, – объявила она, – но я отказываюсь совсем одикариваться и буду пить из рюмки.
– Пива! – завопил Оп. – Еще пива для нашего благородного гостя!
– Весьма вам благодарен, сударь, – сказал Шекспир.
– Как ты отыскал этот притон? – спросил Максвелл.
– Мне известны все задворки сего ученого града, – сообщил ему Оп.
– Нам требовалось как раз что-то в этом роде, – заметил Дух. – Временщики скоро устроят облаву на нашего друга. А Харлоу сказал тебе, что он исчез?
– Нет, – ответил Максвелл. – Но он как будто нервничал. И даже упомянул, что тревожится, но ведь по его лицу ни о чем догадаться нельзя. Он из тех, кто усядется на краю кратера действующего вулкана и даже глазом не моргнет… Да, а как репортеры? Все еще рыщут вокруг хижины?
Оп мотнул головой.
– Нет. Но они вернутся. Нам придется подыскать тебе другой ночлег.
– Я, пожалуй, уже могу с ними встретиться, – сказал Максвелл. – Ведь рано или поздно все равно нужно будет рассказать всю историю.
– Они раздерут вас в клочья, – заметила Кэрол. – А Оп говорит, что вы остались без работы и Лонгфелло зол на вас. Плохая пресса в такой момент вас вообще погубит.
– Все это пустяки, – ответил Максвелл. – Вопрос в том, что мне им сказать, а о чем умолчать.
– Выложи им все, – посоветовал Оп. – Со всеми подробностями. Пусть галактика узнает, чего она лишилась.
– Нет, – сказал Максвелл. – Харлоу – мой друг. И я не хочу причинять ему неприятности.
Подошел официант и поставил на их столик бутылку пива.
– Одна бутылка?! – вознегодовал Оп. – Это что еще вы придумали? Тащите-ка сюда ящик! Нашего друга замучила жажда.
– Но вы же не предупредили! – обиженно огрызнулся официант. – Откуда мне было знать! – и он пошел за пивом.
– Ваше гостеприимство превыше всех похвал, – сказал Шекспир. – Но не лишний ли я? Вас, кажется, гнетут заботы.
– Это правда, – ответил Дух. – Но вы никак не лишний. Мы очень рады вашему обществу.
– Оп сказал что-то о том, будто вы намерены совсем остаться здесь. Это верно? – спросил Максвелл.
– Мои зубы пришли в негодность, – сказал Шекспир. – Они шатаются и порой очень болят. Мне рассказывали, что тут много искуснейших мастеров, которые могут вырвать их без малейшей боли и изготовить на их место новые.
– Да, конечно, – подтвердил Дух.
– Дома меня ждет сварливая жена, – сказал Шекспир, – и нет у меня желания возвращаться к ней. К тому же ваш эль, который вы зовете пивом, поистине дивен на вкус, и я слышал, что вы заключили мир с гоблинами и феями, а это – великое чудо. И я сижу за одним столом с духом, что превосходит всякое человеческое понимание, хотя и мнится, что тут где-то кроется самый корень истины.
Подошел официант с охапкой бутылок и сердито брякнул их на стол.
– Вот! – сказал он неприязненно. – Пока наверное обойдетесь. Повар говорит, что горячее будет сейчас готово.
– Так, значит, – спросил Максвелл у Шекспира, – вы не собираетесь читать эту лекцию?
– Коли я ее прочту, – ответил Шекспир, – они мигом отошлют меня домой.
– Всенепременно, – вставил Оп. – Уж если они его заграбастают, то больше не выпустят.
– Но как же вы будете жить? – спросил Максвелл. – Ведь для того, что вы знаете и умеете, в этом мире вряд ли найдется применение.
– Что-нибудь да придумаю, – сказал Шекспир. – В тяжкие минуты ум человеческий удивительно проясняется.
Официант подкатил к столику тележку с дымящимися блюдами и начал расставлять их на столе.
– Сильвестр! – крикнула Кэрол.
Потому что Сильвестр вскочил, положил передние лапы на стол и схватил два сочных куска ростбифа. Услышав голос Кэрол, Сильвестр стремительно скрылся под столом вместе со своей добычей.
– Котик проголодался, – сказал Шекспир. – Он находит себе пропитание, где может.
– Когда дело касается еды, – пожаловалась Кэрол, – он забывает о хороших манерах.
Из-под стола донеслось довольное урчание.
– Досточтимый Шекспир, – сказал Дух. – Вы прибыли сюда из Англии, из городка на реке Эйвон.
– Край, радующий глаз, – вздохнул Шекспир. – Но полный всякого отребья. Разбойники, воры, убийцы – кого там только нет!
– А я вспоминаю лебедей на реке, – пробормотал Дух. – Ивы по ее берегам, и…
– Что-что? – вскрикнул Оп. – Как это ты вспоминаешь?
Дух медленно поднялся из-за стола, и в этом движении было что-то, что заставило их всех поглядеть на него. Он поднял руку – но это была не рука, а рукав одеяния… если это было одеянием.
– Нет-нет, я вспоминаю, – сказал он глухим голосом, доносившимся словно откуда-то издалека. – После всех этих лет я, наконец, вспоминаю. Либо я забыл, либо не знал. Но теперь…
– Почтенный Дух, – сказал Шекспир, – что с вами? Какой странный недуг вас внезапно поразил?
– Теперь я знаю, кто я такой! – с торжеством сказал Дух. – Я знаю, чей я дух.
– Ну, и слава богу, – заметил Оп. – Перестанешь хныкать об утраченном наследии предков.
