…Безответственные действия военных могут повлечь за собой катастрофу, если мировое правительство решительно этому не воспрепятствует. Выбор цвета волос в качестве отличительного признака участвующих в маневрах соперничающих группировок войск явился трагическим просчетом верховного командования: проснулись старые антипатии, всюду произошли столкновения между светло- и темноволосой частями населения. По примеру сражающихся войск — что еще более усугубилось «активизационными мероприятиями» верховного командования — эти антипатии с поразительной быстротой переросли в ненависть, нашедшую выход в актах насилия.
Учитывая современные средства связи и вооружения, можно было предвидеть, что подобный конфликт не ограничится каким-то одним регионом. Когда же военные стали набирать рекрутов среди гражданского населения, вовлекая их в боевые действия, на Земле не осталось уголка, не охвацеиного беспорядками, совершенно бессмысленными и лишенными всякого повода. Как стало известно из надежных источников, в настоящее время на всех континентах подвергаются бомбардировкам города-столицы. При подобной эскалации боевых действий не исключена и возможность применения атомного оружия.
Международный Союз борьбы против насилия заявляет решительный протест против всех этих акций и требует отменить все приказы и распоряжения, отданные за последние две недели.
Спустя десять месяцев
Хейл. Ты ничего не слышишь?
Снайдер. Нет.
Хейл. Какой-то скребущий звук — я слышу его совершенно отчетливо.
Снайдер. В самом деле? Может, снова что-нибудь прибило к берегу? Пойдем посмотрим! (Они выходят из бамбуковой хижины, и не спеша спускаются к морю.)
Снайдер. Так и есть, несколько увесистых ящиков! Вот было бы здорово, если бы содержимое не успело испортиться — оно пришлось бы очень кстати.
Хейл. Похоже, что это консервы!
Снайдер. Может быть, пиво? Честно говоря, я согласен и на кока-колу.
(Хейл и Снайдер вытаскивают ящики на песок и вскрывают.)
Хейл.Вот тебе на! Зубная паста и мыло! Может, в другом…
Снайдер. Открывай! Похоже, что в этом ливерная колбаса и свиной жир!
Хейл. Черт подери! Крем для ухода за кожей и прочая косметика…
Снайдер. Остался последний ящик. Боюсь, мы зря надрывались.
(Хейл приподнимает крышку.)
Хейл. А это еще что? Не так уж плохо: средство, стимулирующее рост волос! Как раз то, что нам надо! (Хейл открывает одну из банок и собирается намазать кремом свою лысину. Подошедший Снайдер выбивает банку у него из рук.)
Хейл.Ты что, спятил?
Снайдер. Я не знаю цвета твоих волос, ты не знаешь цвета моих. На то есть свои причины, пусть же так и останется!
(Снайдер пинает ящик ногой, и тот снова оказывается в воде. Снайдер достает носовой платок и вытирает капли пота, выступившие на лишенной волос голове. Хейл на какое-то время задумывается… Потом говорит: «Ты прав — пусть так и останется!» Оба еще какое-то время смотрят в море. Затем, окончательно успокоившись, возвращаются в хижину.)
На Земле снова воцарился мир.
Проект «Время»[28]
(перевод Ю. Новикова)
Они сидели в креслах из тонких стальных труб — кто неподвижно, затаив дыхание, кто ерзал от волнения…
Подземный научный центр был полон, ни одного свободного места. Одни следили за происходящим на небольших мониторах на пультах, другие — таких было большинство — не сводили глаз с выпуклого экрана, занимавшего всю переднюю стену.
Картина на экране была самая безобидная: сколоченная из дерева веранда, на заднем плане — крытые соломой хижины, ограждение крааля. В тени выступающей далеко вперед крыши стояла колыбель, в ней лежал запеленутый в голубую материю младенец. Крупный план: ребенок открыл умные, темные глаза, время от времени он кривил губки и показывал язык, сжимал маленькие кулачки и, играясь, рассекал ими пустоту…
Неожиданно на земле появилась тень: мужчина, затянутый в черную кожу, на груди патронташ, сапоги, перчатки, шлем… Он приблизился, ступая на цыпочках, быстро оглянулся по сторонам, затем вскинул пистолет-пулемет и навел его на колыбель. Сноп огня, разлетевшееся вдребезги дерево — какие-то две секунды, потом все пропало.
В первое мгновение зрители продолжали сидеть, словно оцепеневшие, но вот изматывающее напряжение исчезло, чары развеялись, они вскочили со своих мест, стали хлопать друг друга по плечу, били в ладоши, пожимали друг другу руки, кричали все разом…
Почти никто из них не удосужился хотя бы мельком взглянуть на экран, а между тем обстановка там уже изменилась. Можно было видеть, как беспорядочно забегали вооруженные мужчины в белых одеждах и шляпах с широкими полями, как они стреляли в человека, зигзагами бегущего по двору и потом внезапно исчезнувшего, словно растворившегося в воздухе…
Ему это удалось, как ни трудно было в это поверить. Это был их последний шанс, и они использовали его. Подумать только — самый молодой в их команде! Большинство считало, что он идет на верную смерть, а в него даже не попали.
Кто-то устремил взгляд на большие часы, два циферблата которых показывали обычное и прошлое время. Красная сигнальная точка все быстрее совершала круги по минутной шкале, пока внезапно не замедлила свое движение и не остановилась. Оба потока времени слились.
Теперь внимание всех было обращено на тяжелую магнитную дверь в стене с правой стороны, где тоже были шкалы, измерительные приборы, сигнальные лампочки. Перед ними собралась группа врачей, неотрывно следивших за движениями стрелок, мигающими огоньками… Рядом стояла небольшая платформа с кислородными баллонами и дыхательной маской, а также сумка с набором шприцев и различных ампул, с хирургическими инструментами и перевязочным материалом.
Раздалось шипение пневматического запора, откинулась округлая крышка, и по рельсам выкатились носилки, на которых лежал Уилл Саундерс. Глаза его были закрыты, и выглядел он непостижимо молодо. Люди, стоявшие неподалеку от врачей, не заметили на нем никаких внешних повреждений. Одежда его была в целости, хотя порядком запылилась и покрылась грязью.
Главный санитар подошел ближе и надвинул на лицо недвижимо лежавшего Уилла дыхательную маску. Не прошло и полминуты, как тело его слегка вздрогнуло и он сделал попытку выпрямиться. Одна из сестер мягким движением вернула его на подушку и нажала на рычаг, приподнявший изголовье. Уилл открыл глаза, и постепенно взгляд его становился все более выразительным и ясным, утратив замутненность обморочного состояния. Когда же он увидел столпившихся вокруг него людей, готовых в любую минуту оказать ему помощь, когда услышал бурные аплодисменты, то от волнения снова закрыл глаза. Впервые до его сознания дошло: то, чего до него никому не удавалось, он выполнил!
