— Ну, это ты зря! — возразил Рустамов, и в голосе его почувствовалась тревога. — Так сразу нельзя. Мы должны пойти на определенный риск. Кстати, ты не думаешь, что можно обойтись без васильевских шаров?
— Пока не представляю… В его проекте предусмотрено, что нефть должна подаваться наверх в цистернах — шарах из пластмассы. Они взлетают, как пузыри. Нефть легче воды, к тому же шары наливаются не полностью… Но, дорогой мой, главное не в этом. Наливать-то нечего…
Он помолчал немного, затем повернулся к окну и, указывая на огни дальних буровых, добавил:
— Конечно, на небольших глубинах и Васильев нефть находит, но, между нами говоря, я думаю, что когда-нибудь нас спросят: за каким дьяволом городить ползучий корабль, если найдена нефть только у берегов, где можно ставить простые гасановские вышки?..
— Что еще там, в письме? — спросил Рустамов. Он не совсем был согласен с мнением директора.
— Спрашивают, когда подводный дом будет предъявлен государственной комиссии. А что я им скажу?
Зазвонил телефон.
— Хорошо, докладывайте. — Агаев закрыл микрофон рукой и негромко сказал Рустамову: — Сейчас узнаем, что там под водой увидели водолазы. Если окажутся крупные поломки, то просто не знаю, что нам с планом делать. Людей не хватит… Слушаю, — снова проговорил он в микрофон. Правильно, вышка стоит в котловине… У места поломки нашли?.. Камень?.. Так, так… понятно… Сколько дней на восстановление?.. Четыре?.. Не дам! Составьте план из расчета трех дней.
Директор положил трубку:
— Слыхал?
— Непонятная случайность! — удивился Рустамов.
— А я так думаю, что никакой случайности нет. Танк проходил по верху котловины, это точно: водолазы там обнаружили следы гусениц. Васильевский танк задел обломок скалы, который находился на краю котловины. Этот огромный камень сорвался вниз и ударился о трубу подводного основания…
Рустамов потянулся к телефону:
— Надо сейчас же об этом сообщить Гасанову и Саиде. Бедный Ибрагим думает, что во всем виноваты его жена со своими локаторами и, конечно, Васильев.
— Его тоже обязательно предупреди, — попросил директор, выколачивая трубку над пепельницей.
Парторг звонил по всем телефонам, где бы он мог застать трех инженеров, но никого из них не было ни в лабораториях, ни дома.
— Почему так иногда бывает, Джафар? — с усмешкой спросил Рустамов, вешая трубку. — С радостной вестью не достучишься, а дурная весть сама на пороге стоит!
— В пути, наверное, наши друзья, не успели домой доехать.
— В пути? — рассеянно переспросил Рустамов. — Далекий путь у них, Джафар!
* * *
Гасанову не хотелось идти домой. Он долго бродил по парку. Наконец вернулся к зданию института, подошел к лестнице, но в нерешительности остановился.
Мелькнуло отражение фонаря на зеркальной двери. Появился Васильев. Рассеянно застегивая пуговицы пиджака, он стал неторопливо спускаться по лестнице.
— Нам не по дороге? — спросил Васильев, заметив Гасанова. Сейчас специально заходил в конструкторское бюро. Керимова показывала чертеж вашего нового проекта… Искренне позавидовал!.. Но не сердитесь: есть серьезные замечания… Идемте!
Повинуясь какому-то внутреннему порыву, Ибрагим крепко сжал протянутую ему руку.
…В этот поздний вечер, когда светит луна и волны скользят вдоль гранитного барьера набережной, бродят по Приморскому бульвару, взявшись за руки, будто юноша и девушка, два известных, умудренных опытом инженера. Несмотря на столь знакомое многим необыкновенное настроение южной ночи, когда люди поверяют друг другу сердечные тайны, эти два человека говорят совсем об ином.
— …Вот и я тоже не понимал вашей идеи шаров-цистерн, возбужденно говорил Гасанов. — А сейчас уверен, что далеко не всегда нужно ставить вышки. В этих же самых цистернах можно перевозить нефть… Но я хочу сказать, Александр Петрович, что ваши цистерны должны быть значительно больше, в несколько раз, причем…
— Ничего не выйдет, — перебил его Васильев. — Тогда придется увеличивать объем подводного дома, а это дорого и невыгодно…
— Так же, как и у меня. Говорят, что нецелесообразно строить стометровые основания, если нет абсолютной убежденности, что скважины не окажутся сухими…
Шуршал под ногами песок. Где-то вдали, на верфи, вспыхивал и угасал голубой огонек электросварки.
Васильев, замедлив шаги, всматривался в темноту.
— Послушайте, Гасанов, — вдруг оживившись, сказал он и взял его за руку. — Мне кажется, что наша подводная установка может производить для вас разведочное бурение.
Гасанов остановился и застыл на месте, как бы не веря своей простой и в то же время удивительной мысли, которая сразу же после слов Васильева мелькнула в его сознании.
— Тогда мне совсем не нужно строить сложное основание. Никаких ферм… В пробуренную вами скважину будет ставиться только одна гибкая труба, — быстро заговорил он, как бы стараясь поспеть за ускользающей мыслью. Он боялся потерять ее, словно она явилась ему во сне, а не здесь, на Приморском бульваре. — Я давно об этом думал, мечтал, видел по ночам на чертеже! — восторженно продолжал Гасанов. — Никаких вышек над водой, никаких башен внизу…
— Плохо понимаю, — нетерпеливо бросил Васильев
— Смотрите! — Гасанов подвел его к парапету, вынул из кармана кусок мела и стал чертить на шершавом граните. — Вот стальная полусфера на дне, — пояснял он, — этот колпак закрывает устье скважины. От нее идет гибкая труба… дальше поплавок… или, вернее, плавучий остров…
Из-за кустов вышел сторож в белом фартуке. Он решительно направился к инженерам. «Взрослые, вполне приличные люди, а весь парапет мелом измазали!»
Сторож в отчаянии развел руками, хотел было пристыдить безобразников, но ему показалось не совсем обычным и даже странным поведение этих нарушителей порядка. Он подошел ближе и прислушался.
— …Труба нужна только для подачи нефти наверх, — не замечая присутствия сторожа, продолжал тот из «вполне приличных людей», который был помоложе. — Специальными захватами из подводного дома ее направляют в пробуренную скважину…
Он снова начал чертить на парапете.
Сторож постоял, послушал и, осторожно ступая на носках, удалился, не желая нарушать серьезного разговора инженеров. «Значит, надо, зря чертить не станут! Всякое может быть… Зачем им мешать».
По набережной изредка проходили смеющиеся юноши и девушки. Вначале они с удивлением смотрели на людей, которые что-то чертили на граните, но затем понимающе переглядывались между собой и проходили мимо.
