- Нет, извините! Вы сами четверть часа назад взяли связку. Ключ от щитовой на ней. Дверь заперта. И вы меня после этого обвиняете...
- Заперта? - переспросил Сухарев, сунул, не глядя, связку ключей Дмитрию Станиславовичу, исчез во тьме, потом снова явился, смешно тараща глаза. Вошёл, прикрыл за собой дверь и сказал вполголоса:
- Она не заперта, только прикрыта. Мне это не нравится.
- Но кто?! Кому это нужно? - шепнула мисс Гладких.
- Это инспектор, - уверенно заявил Сухарев. - Я давно подозревал, что он не тот, за кого себя выдаёт, а теперь убеждён.
- Ну что вы, Андрей, - психофизик покачал головой. - Ниоткуда, собственно, не следует, что это именно он сделал. А даже если он. Обвинять человека из-за того, что он отключил свет...
- Не только поэтому, - процедил Сухарев, и продолжил, не повышая голоса. - Вот послушайте.
Синявский непроизвольно придвинулся, выставив вперёд ухо, Инна ограничилась тем, что подошла ближе на шаг.
- Послушайте. Я перечислю голые факты, без оценок. Вчера на собрании в холле Галилео он решил, что я - Горин, значит, не знал его в лицо. Он не знал структуры института, не знал, кто из нас каким отделом заведует. Он спрашивал, как называются корпуса. Да что корпуса! Помните, он сегодня утром удивился, когда услышал, что Света - жена Горина? Скажите, может инспектор Совета прибыть на объект с инспекцией, не зная всего этого, и даже не потрудившись взглянуть на фото директора?
Сухарев выдержал паузу, ожидая возражений, потом продолжил громче:
- Но это не всё. Беседуя с ним, я заметил, что он ориентируется в математике куда лучше, чем положено простому инспектору. Вчера я не придал этому значения, но сегодня... - Андрей Николаевич снова перешёл на шёпот: - Сегодня он, бегло просмотрев мои записи, в два счёта нашёл дырку в доказательстве, причём в таком месте...
- Нда-а... - протянул Синявский.
- Андрюша, но на нём форма! - возразила мисс Гладких. - Когда мы его вчера встретили, он был в этом... В таком шлеме, как у них у всех. У него пистолет. Ты сам проверял у него документы!
- Вот я и говорю, - с жаром зашептал Сухарев. - Если отнять у него шлем, форму и пистолет, чем он будет отличаться от любого из нас? А документы... Честно говоря, я не помню, разглядел ли фотографию. В любом случае...
Андрей Николаевич приосанился и заговорил громче:
- В любом случае, я бы поставил под сомнение его право задавать нам вопросы.
- Он может подкрепить это своё право аргументом, который трудно оспорить, - сказал Синявский.
- Каким аргументом?
- Пистолетом.
Сухарев без видимой нужды оглянулся, и заговорил совсем уж интимно:
- Митя, у вас ведь есть парализатор. Можно было бы...
- Чш-ш-ш! - зашипела на него Инна, подняв указательный палец. - Вы слышите?
- ...гите! - послышалось из-за двери.
Брови Синявского поползли вверх, кожа на лбу собралась морщинами. Инна, не опуская руки, другою рукой потянулась и приоткрыла дверь.
- Помогите кто-нибудь! - снова прозвучал в гулкой темноте крик.
- Света? - удивился Сухарев. - Она же сказала, что будет...
- Тише. Сюда идут.
Шаги приблизились, в тёмной щели приоткрытой двери мелькнул свет, кто-то взялся за ручку. Инна пискнула и отскочила в сторону.
- Вы здесь? - спросила Берсеньева и погасила фонарик. - Не слышали? А я звала. Там у выхода на пляж тело инспектора.
- Что?! - Инна пятилась. - Что это у вас, Света?!
В руке Берсеньевой - парализатор и пара резиновых перчаток.
- Я нашла это рядом с телом, - бесцветным тоном ответила Света, прошла к столу, со стуком положила парализатор и бросила перчатки поверх него. - Что тут произошло? Почему нет света?
- Зачем вы пришли? - вместо ответа негромко спросил её Сухарев. - Вы ведь собирались работать. Я думал, вы у себя.
- Я принесла вам результаты, - сказано было в ответ. - Зашла в предбанник, а там никого, пусто. Митин пиджак на спинке стула. Я решила, вы ушли курить. В коридоре темно, благо, я утром догадалась взять фонарик взамен того, который расколотила вчера на лестнице. Без него могла бы наступить впотьмах на инспектора. Не понимаю всё-таки: никого, кроме меня, не волнует, что он там лежит?
Она прохаживалась по комнате с видом сомнамбулы, говорила словно бы сама с собою.
Синявский прокашлялся и спросил:
- Кхе! Светлана Васильевна, зачем вы взяли анестезатор и перчатки?
- Не понимаю, - равнодушно проговорила Света. - Я должна была их на полу оставить?
- Почему на полу? Анестезатор был в нагрудном кармане моего пиджака, перчатки были в другом кармане. Пиджак я оставил в предбаннике. Вы сами сказали, что...
- Я сказала, что нашла всё это рядом с телом, - отчеканила Берсеньева, встретившись с психофизиком взглядами.
- Кх-м! - Синявский смешался и стал почему-то потирать руки.
- И мне странно, - продолжила, слегка повысив тон, Светлана Васильевна, - что вы устраиваете мне допрос, вместо того, чтобы пойти и посмотреть, чем можно помочь молодому человеку.
- Мы как раз тут говорили об этом молодом человеке, - сказал вдруг Сухарев. - Это даже к лучшему, что он без сознания: часа четыре, а то и больше, не будет нам мешать.
- Но вы не знаете... - начал Синявский.
- Знаю, - перебил заместитель директора. - Света, насколько я понял, есть расшифровка? Тогда мы могли бы, пока инс... этот тип без сознания, привести наши дела в порядок. Света, мне нужно поговорить с вами с глазу на глаз.
- Но вы не поняли, Андрей, - снова попытался вмешаться старый учёный.
- Я тоже ничего не понимаю, - заявила Берсеньева. - На инспектора напали, но это никого из вас почему-то не трогает.
Все четверо заговорили разом:
- Андрюша считает, что он не инспектор.
- Какая разница? На него напали!
- Кхе! Никто из вас не знает...
- У нас могут быть серьёзные неприятности.
- Не обобщайте. Это у вас могут быть.
- Инна, ну зачем ты!
- А чего она всех нас впутывает? Какие неприятности, если ты говоришь, что он не инспектор.
- Откуда это известно?
- Во-первых, он...
- Дайте сказать! Кх-м! Вы же не знаете!
- Погодите, Митя, я хочу ей объяснить, что этот молодой человек не тот, за кого себя выдавал.
- Ну и что? Это не значит, что его нужно, кх-м! И вообще, вы все не хотите меня слушать, а я, между прочим, точно знаю...
- Чш-ш-ш! - зашипела мисс Гладких, снова подняла указательный палец, потом приоткрыла дверь.
В наступившей тишине из коридора донеслось: 'Помогите! Куда все подевались?! Помогите!'
У Синявского отвисла челюсть, он обвёл взглядом застывшие лица, бормоча: 'Но откуда здесь ещё одна женщина?'
- Какая там женщина, - с досадой проговорил Сухарев. - Это Василевская. Она давно должна была принести завтрак. Вечно копается.
Андрей Николаевич буркнул себе под нос несколько слов. Внятно прозвучали два: 'время' и 'девчонка'.
