– Спасибо, профессор.
Маршрутное такси ждало у входа. О том, кто и когда заказал машину, Виталий думать не стал.
* * *
Нужно было успеть в три места: в больницу, где умерла Дина, в полицейский участок, где в камере его ждала (ждала ли?) Айша, и, конечно, к адвокату, в офис на Восточной Окленд-авеню.
На шестом этаже больницы его ждал доктор Пензиас. Вот кто расскажет обо всем, что произошло. И отведет его к Дине. Он должен с ней попрощаться. Не на похоронах – там будут чужие, приедет сестра Дины из Арканзаса, наверно – бывшие сослуживцы, если они еще помнят темноволосую молодую женщину, работавшую за дальним компьютером у окна. Он должен попрощаться с женой здесь, один на один, сказать ей, что…
– Входите, пожалуйста.
В кабинете Пензиаса Виталий не был с прошлой зимы – обычно их встречи и разговоры происходили в палате или в коридоре, на ходу, доктор всегда торопился, и разговоры со временем становились все короче. «Как она?». «Без изменений, к сожалению». «Я так и предполагал». Виталий не говорил этого вслух, обычно просто кивал головой, и они расходились.
– У вас нездоровый вид, мистер Дымов. Устали с дороги? Дать успокоительного?
– Нет, спасибо, – отказался Виталий. – Доктор, я хочу знать, что произошло. Почему арестовали Айшу? Почему Дина…
– Выпейте, это безвредный напиток, я его всем предлагаю. Родственникам, я имею в виду.
Пензиас потер щеки, в глаза Виталию он не смотрел, вертел в руках пустой конверт с больничной эмблемой, собирался с мыслями. Или думал, как интерпретировать события, чтобы Виталию было не так горько, не так тяжело?
– Вчера утром, вы в это время, как я понимаю, были на пути в Нью-Йорк, на центральный пульт поступил сигнал тревоги. Сигнал тут же прервался, и у дежурного оператора сложилось впечатление, что это было ложное включение. Редко, но такое случается. Оператор позвонил в палату. Ответа не получил и посмотрел в компьютере, кто из медсестер дежурит. Айша Гилмор. Почему мисс Гилмор не ответила на вызов? Оператор позвонил старшей сестре и попросил проверить, что происходит в палате. Дверь оказалась заперта изнутри, сестра вызвала мисс Гилмор через коммуникатор, на этот раз та откликнулась и открыла дверь. Миссис Окленд вошла в палату и обнаружила, что аппаратура жизнеобеспечения обесточена, а ваша жена мертва. Естественно, первый вопрос был: «Почему вы это сделали?» Ответа не последовало – миссис Окленд мне потом сказала, что Айша была в шоке. Похоже, ничего не понимала. Миссис Окленд – очень опытная медсестра. Немедленно были проведены все реанимационные действия. Вашу жену перевезли в операционную, провели прямой массаж сердца… Уверяю вас, мистер Дымов, – сделано было все возможное. Между нами – и невозможное тоже. Но, к сожалению… Простите, вам нехорошо?
– Нет-нет, – пробормотал Виталий. – Продолжайте.
– В мозгу начались необратимые изменения, а запустить сердце не удалось. В девять пятьдесят шесть доктор Копперфилд вынужден был констатировать смерть. Примите мои искренние соболезнования.
– Спасибо. Но вы… То есть, Айша… Мисс Гилмор… Как это все…
– Видите ли, сразу после окончания реанимационных мероприятий доктор Копперфилд провел расследование. То есть, задал мисс Гилмор несколько вопросов. Аппаратуру мог отключить только тот, кто находился в палате. Изменение режима можно произвести и с центрального пульта, но оказалось, что был разрушен распределительный блок.
– Что значит – разрушен?
– Сильным ударом тяжелого предмета, – с некоторым смущением пояснил Пензиас.
– Каким?
– В том и проблема, – доктор почесал подбородок. – Ничего такого… тяжелого… в палате не было. Все это вообще странно. Если мисс Гилмор хотела… Проще было отключить рубильники, но на щитке – он, вы знаете, на противоположной от кровати стене – все было в порядке. А распределительный блок… это пластиковая коробочка, внутри процессор, и кабели идут на воздуходувку, кардиостимулятор… Такое впечатление, будто по аппарату ударили чем-то тяжелым. Миссис Окленд подтвердила, что мисс Гилмор находилась в палате одна, а дверь была заперта изнутри. Доктор Копперфилд вынужден был вызвать полицию. Извините, на его месте я сделал бы то же самое – это предписано инструкцией. Кстати, меня вызвали из дома уже после того, как полицейские прибыли на место… э-э… происшествия.
– Место происшествия, – повторил Виталий. Происшествие. Event. Он хотел сказать – убийство?
– Детектив Мэнтаг… вы с ним наверняка встретитесь… он провел допросы. Сестра Гилмор, по его словам, дала ложные показания. Понимаете, кто-то сказал ему… не знаю, кто… о ваших отношениях, и Мэнтаг сложил два и два. Это его слова, извините.
– Дина, – перебил врача Виталий. – Я хочу ее видеть.
– Конечно. Пойдемте.
Должно быть, это был больничный морг. Ослепительно белое помещение. Как вход в Чистилище. Металлические шкафы. Холодильники? Стол посреди комнаты, накрытый светло-зеленой простыней, под которой угадывались контуры женской фигуры. В комнате кто-то еще: мужчина, женщина. Виталий плохо воспринимал окружающее, с ним поздоровались, он ответил, а может, и нет, неважно. Значение имела только женская фигура под простыней. Протянуть руку и откинуть…
Не было сил.
Доктор Пензиас снял с лица Дины светло-зеленую паранджу. Жена спала. Как обычно, как спала уже восемь лет. Ничего в лице не изменилось. Та же линия скул. Спокойное выражение. Губы чуть приоткрыты. И только на шее больше не бьется тоненькая синяя жилка – Виталий всегда смотрел на эту жилку, сидя у изголовья Дины и обращаясь к ней с вопросом или рассказом о том, как провел день.
Дина… Динора. Господи, как теперь жить?
* * *
Он открыл глаза и увидел белый потолок. Обморок? Только этого не хватало. Попытался встать, но мешала игла в локте. Виталий приподнялся – да, капельница. Неужели ему стало дурно?
Доктор Пензиас подошел и встал рядом с кроватью.
– Вам лучше? – спросил он. – Не беспокойтесь, это нормальная реакция, вы очень устали от перелетов, чуть ли не сутки в самолете, и еще стресс… Все в порядке, капельницу сейчас снимут.
– Мисс Гилмор не могла этого сделать, – твердым (действительно ли твердым?) голосом сказал Виталий.
– Поговорите с детективом Мэнтагом, – уклончиво произнес доктор. – Он ждет вас в моем кабинете.
– Я хочу видеть мисс Спенсер.
– Поговорите с детективом, – повторил доктор. – Извините, мне нужно работать. Сейчас вас освободят от иглы. Идите ко мне в кабинет, хорошо?
Виталий пошел – минут через десять, когда молчаливая медсестра (он же знал, как ее зовут, видел много раз… Марта? Мири? Не вспомнил) сняла капельницу, улыбнулась и вышла, не произнеся ни слова. О чем она думала? Неужели все в больнице вообразили, что Айша… Как они могут так думать? Работали вместе, разговаривали о жизни. И что? Разве не бывало, что очень милые люди оказывались серийными убийцами?
