– Я хочу видеть мисс Спенсер.
– Поговорите с детективом, – повторил доктор. – Извините, мне нужно работать. Сейчас вас освободят от иглы. Идите ко мне в кабинет, хорошо?
Виталий пошел – минут через десять, когда молчаливая медсестра (он же знал, как ее зовут, видел много раз… Марта? Мири? Не вспомнил) сняла капельницу, улыбнулась и вышла, не произнеся ни слова. О чем она думала? Неужели все в больнице вообразили, что Айша… Как они могут так думать? Работали вместе, разговаривали о жизни. И что? Разве не бывало, что очень милые люди оказывались серийными убийцами?
В кабинете Пензиаса стоял у окна и вглядывался в темноту наступившего вечера детектив Мэнтаг. На детектива, в представлении Виталия, этот человек был похож не больше, чем Элла Фитцджеральд на Венеру Милосскую. Маленького роста, толстячок в плохо сидевшем костюме неопределенного цвета – то ли кремового, то ли светло-коричневого. Лысина, толстенькие кулачки, которые детектив разжал, обернувшись к Виталию и протянув руку.
– Добрый вечер, мистер Дымов, – он правильно произнес фамилию, практически без акцента, наверно, специально тренировался. – Впрочем, день для вас не очень-то добрый. Примите мои соболезнования, сэр. Это очень печально – потерять жену, хотя вы были готовы к такому исходу?
– К такому исходу… – повторил Виталий. Фразу можно было понять двояко – намеренно ли детектив использовал такое выражение сочувствия, или у него получилось непроизвольно?
– Гм… да… – пробормотал Мэнтаг и жестом пригласил Виталия садиться – куда угодно, хотите на табурет, хотите – на кушетку, а больше, извините, некуда. Сам он уселся за стол доктора, отодвинул к краю папки с медицинскими документами и почему-то мешавший ему экран компьютера.
Виталий сел на кушетку и прислонился к холодной стене.
– Мисс Гилмор не делала того, в чем ее обвиняют, – сказал он, надеясь, что голос звучит достаточно твердо.
– Мисс Гилмор ни в чем пока не обвиняют, – покачал головой детектив. – Ее задержали, да. До выяснения обстоятельств. Обвинение пока не предъявлено.
– Почему же ее не выпустили под залог?
– Это решает судья. Обстоятельства дела, однако, таковы, что у судьи, собственно, не было выбора.
– Мисс Гилмор…
– Можно, я буду задавать вопросы? Мне это привычнее, чем отвечать. Как долго мисс Гилмор обслуживала вашу жену в качестве медицинской сестры?
– Вам это прекрасно известно. Вы наверняка читали историю болезни.
– Прошу вас… Если мы будем препираться…
– Полтора года. С позапрошлой зимы. Я не помню точной даты.
– Полтора года, – с задумчивым видом повторил Мэнтаг и почесал пальцем за ухом. Как обезьяна, – подумал Виталий. Настырная обезьяна, которая сто раз выполняет одно и то же действие, пока не добьется результата. – А когда вы познакомились с мисс Гилмор?
– Тогда же, – буркнул Виталий. Странный вопрос. Естественно, он познакомился с Айшей в тот же день, когда она впервые вошла в палату к Дине. Он приехал после работы, не известная ему медсестра меняла у Дины простыню, он остановился на пороге и подождал, пока она закончит. Девушка обернулась, взгляды их встретились и… нет, ничего тогда не произошло, просто встретились два взгляда. «Я вас не знаю», – сказал его взгляд. «Вы – муж миссис Диноры», – сказал ее взгляд.
– Тогда же, – повторил Мэнтаг. – Чтобы долго не ходить вокруг да около: какие отношения у вас сложились с мисс Гилмор?
Виталий молчал, наверно, дольше, чем этого ожидал детектив. Понятно, вопрос должен был выбить его из равновесия, но, когда совесть у человека чиста, почему не ответить если не сразу, то, подумав минуту, чтобы уточнить формулировку?
– Так что же? – спросил детектив, когда молчание затянулось.
– Мы стали встречаться, – сказал Виталий. Все равно они узнают, да уже и узнали – любая медсестра в больнице могла рассказать, что мистер Дымов ждал в холле или в аллее парка, когда у мисс Гилмор закончится дежурство, и они уезжали вместе, а часто вместе дежурили у постели миссис Дымов, и когда кто-нибудь из обслуживающего персонала или врачей входил в палату, не постучав, то заставал их… нет, не целующимися, Боже упаси, такого никогда не было, но сидели они так близко друг к другу… разговаривали так интимно… и это при живой еще жене, пусть она и не видела ничего, не понимала, но, возможно, чувствовала, люди в коме что-то ощущают, во всяком случае, этого нельзя исключить…
– Вы стали встречаться, – повторил Мэнтаг, потому что пауза опять затянулась, и молчание висело в воздухе, будто густой табачный дым, затруднявший дыхание.
– Да… Айша – замечательная женщина. Удивительная. Она делала для Дины… Палату обслуживали две медсестры – сутки Айша, и сутки Мэри Лихтер, вы с ней наверняка говорили…
Мэнтаг внимательно слушал.
– Мэри выполняла свою работу добросовестно, но… как работу, не более того. А Айша… мисс Гилмор вкладывала душу. Мне казалось, то есть, я уверен в том, что Дина предпочитала, чтобы у ее постели всегда была Айша. Вам это покажется странным, но я понимал желания Дины, я всегда знал, чего она хотела. Вы думаете, я преувеличиваю?
– Нет, – коротко отозвался детектив. – Продолжайте.
– Собственно… Это все.
– Это все, – повторил Мэнтаг. – Вы стали встречаться. Иными словами – стали близки?
– Я понимаю, о чем вы думаете, – устало проговорил Виталий. – Жена лежит в коме, муж и медсестра становятся любовниками, медсестра не замужем, они сговариваются…
– Боже сохрани! – воскликнул Мэнтаг и даже приподнялся, чтобы продемонстрировать свое возмущение. – Я не обвиняю вас в сговоре! Сэр, не нужно приписывать мне мысли, которых у меня нет.
– Хорошо. Сестра Гилмор хочет заполучить мужа, а тут такое искушение. Она искушению поддается и отключает аппаратуру, благо для этого нужно всего лишь опустить один рубильник. Да?
«Вопросы здесь задаю я», – так, по идее, должен был отреагировать детектив, но вместо этого он поднял на Виталия взгляд и сказал:
– Да. Мотив есть. Возможность есть. Но действие совершено не так, как вы описали. Рубильник остался включенным, а по распределительному блоку ударили тяжелым предметом. Результат один: перестала поступать воздушная смесь, отключился стимулятор сердечной деятельности… в общем, все. Хотя, конечно, вы правы – проще было опустить рубильник.
– Вы спрашивали Айшу… мисс Гилмор…
– Конечно. Она утверждает, что ни к чему не причастна. Но, видите ли, никто, кроме мисс Гилмор, совершить это действие не мог. Тут и говорить не о чем.
– Айша не могла этого сделать.
– Вы не можете отрицать, что у нее был мотив. Не можете отрицать, что была возможность. И, наконец, не можете отрицать улик, однозначно указывающих на мисс Гилмор. Она поступила нелогично? Безусловно. Мужчина опустил бы рубильник, а женщина… Правда, мы пока не нашли предмет, с помощью которого был нанесен удар. Найдем, конечно, и мисс Гилмор сильно облегчила бы жизнь – себе, в первую очередь, – если бы сказала, куда она спрятала эту штуку… Тяжелая, наверно, и не такая уж маленькая. Для расследования же очень важно ваше подтверждение того, что вы и мисс Гилмор были любовниками. Вы не отказываетесь от своих слов?
