– Было, блин! Сам же слышал! Не слышал, скажешь?
– Че я слышал? – изо рта Стаса с каждым словом вылетали маленькие капельки слюны. – Че я слышал? То, что вода булькнула? И что? Кракен вылез? Нет его ни фига!
– Есть!
– Нету ни фига!
Подкатив велосипед к сваленным в общую кучу «байкам», Димка положил его и, обогнув орущую парочку, подошел к Сашке.
– Чего не поделили?
– Кракена, – глупо улыбнулся Пузырь. Однако, заметив, что шутить Димка не настроен, тут же поспешил исправиться.
– Геныч сказал, что если по «бочке» постучать, можно услышать, как оно ворочается… Ну Стасян и постучал.
– И как, – Димка с интересом посмотрел на уходящий в небо бесконечный гладкий бок цистерны, – услышали?
– Ну-у-у-у… – уклончиво начал Сашка. – А ты сам попробуй!
Вздрогнув, Димка обернулся. Болтая с Пузырем, он даже не заметил, как со спины к нему подошли остальные ребята.
– Попробуй, – повторила Катюшка, протягивая ему свою, измазанную в чем-то тягучем и черном, палку.
– Давай, Димон, – поддержал ее Генка. – А то Стасян глухой, похоже.
– Сам глухой, – зло огрызнулся Стас. Бунт продолжал развиваться. В обычное время Генка бы такого не стерпел и непременно «всек» бы непокорному по «тыкве». Бунтарь Стас понимал это лучше других, а потому поспешил закрепить свой успех:
– И нет здесь никакого Кракена. Просто железная бочка с водой.
Бессильно зарычав, Генка вырвал из рук Катьки палку и сунул ее Димке. Катюша обиженно ойкнула и отодвинулась к Стасу, но Гена не обратил на это никакого внимания:
– Давай, Димон! Сам послушай!
Палка была нагрета Катиной ладонью и оттого казалась приятной на ощупь. Взвесив ее в руке, Дима подошел к стенке цистерны вплотную. Пристально оглядев напряженно следящих за ним ребят, он недоуменно пожал плечами и с силой ударил по ржавому металлическому боку.
Он ожидал, что удар гулким «буу-у-ууу-ммм» отзовется во всем полом теле огромного резервуара, но услышал лишь короткий и приглушенный стук. Обернувшись вновь, Димка с удивлением увидел, что все ребята действительно с любопытством вслушиваются в наступившую тишину. Напряженные глаза, сдвинутые брови, приоткрытые рты – все пятеро настойчиво сканировали пространство, надеясь услышать, как в темных недрах проржавевшего нефтяного резервуара ворочается гигантское существо, которого здесь просто не могло быть. В этот момент Димка чувствовал себя неимоверно взрослее всех стоящих перед ним полукругом детей, взятых вместе. Он перехватил палку поудобнее и с силой заколотил ею по прогнившему железу.
Раздраженно отбросив палку в сторону, он снова посмотрел на товарищей. Пятерка стояла все в тех же напряженных позах.
– Да вы чего все?! Какой, нафиг, Кракен?! Это пустая железная бочка, в ней нефть хранили…
– Ш-ш-ш-ш-ш! – внезапно, прижав палец к губам, прошипел Пузырь. Но Димка уже и сам замолчал. Потому что почувствовал: у него за спиной, где-то за стенкой, показавшейся вдруг такой тонкой и ненадежной, мягко шлепнулось что-то влажное.
Это было похоже на плеск большой рыбины и одновременно на булькнувший и теперь идущий к самому дну булыжник. А за плеском раздался странный шорох. Странный, потому что природа шороха – сухая и колючая, но этот был мокрый и какой-то слизистый. Было отчетливо слышно, как нечто скользит там, за выгнутой железной стеной, в полной темноте и тишине.
Несмотря на жаркий день, Димке вдруг стало так нестерпимо холодно, что мелко и противно затряслись коленки. Холод сформировался где-то в районе макушки и быстро кинулся вниз, к самым пяткам, намертво приморозив ноги к утоптанной земле.
Чувствуя, как встают наэлектризованные от страха волосы на руках, Димка пытался сдвинуться с места и не мог. Ему оставалось только стоять и слушать, слушать, слушать… и надеяться, что это, чем бы оно там ни было, поворочается и вновь уляжется спать.
– Я же вам говорил! Лопухи! Я же говорил, что там Кракен!
Звук Генкиного голоса перебил шорох, будто государственная радиостанция, заглушающая любительские передачи. Моментально, словно их отсекли гигантским скальпелем, пропали звуки из цистерны, и оцепенение тут же спало. Димка поспешно сделал несколько шагов назад и оказался прямо в середине полукруга своих друзей. Мальчишки и девчонки смущенно переглядывались, вымученно улыбаясь. И только Генка едва не плясал от радости.
– Что, выкусил?! – дразнил он Стаса. – Кричал – нету, а как услышал, так в штаны наложил!
Приплясывающий от удовольствия Генка замер и медленно повернул голову к источнику возмущения спокойствия. Димка набычился и упрямо повторил:
– Там ничего нет. Это просто вода. Крыша ржавая вся, там, наверное, до краешка налито – дождь, снег…
Приободренный такой поддержкой, вновь оживился Стас.
Он прочистил горло, собираясь сказать что-то едкое… и вдруг выпучил глаза и, ткнув пальцем в самый верх цистерны, протяжно закричал:
– Кра-ааа-кен!
Тут же началась невероятная неразбериха. Ребята разом кинулись прочь от цистерны, позабыв про велосипеды. В панике кто-то, кажется, Генка, заехал Сашке локтем в живот. Пузырь упал и только тихонько ойкнул, когда прямо по нему пробежала сначала Катя, а за ней и Лысик.
На месте остались стоять лишь Димка да Стас, чей заливистый смех презрительно летел вслед убегающим друзьям.
– Кракен! Кракен! – издеваясь, кричал он.
До Генки наконец-то тоже дошло, и теперь он, пунцовый от кончиков ушей до кончиков пальцев, возвращался назад, и сжатые до белых костяшек кулаки не сулили шутнику ничего хорошего. Однако самого шутника это, кажется, волновало совсем незначительно. Торопливо подобрав с земли палку, Стас остался стоять на месте.
Генка остановился, не доходя до него шагов пять.
Не торопясь, к мальчишкам вернулись Лысик и Катюша.
– Ну и кто теперь в штаны наложил, а? – Стас нахально улыбнулся и, словно приглашая противника подойти поближе, постучал кончиком палки по носку своей кроссовки.
– Да ты же сам слышал! – не выдержав, заорал покрасневший Генка. – Все слышали!
Ища поддержки, он оглянулся, пытаясь взглядом поймать глаза ребят. Катюшка, как всегда, сделала вид, что она не при делах, отрешенно изучая свои туфельки. Пузырь неловко переминался с ноги на ногу и больше поглядывал на Стаса, чем на Генку.
Смешно приоткрывшая рот Лысик, напряженно следящая за развитием конфликта, вообще не рассматривалась вожаком как вероятная поддержка. А вот Димка…
– Никто ничего не слышал, – сказал Димка. – Просто вода плещется.
Генка готов был заплакать, но знал – нельзя. И без того подорванный авторитет был бы тогда окончательно втоптан в землю. Он скрипнул зубами, с трудом подавил рвущийся наружу гнев и ехидно поинтересовался:
