Затем снимаю маску, чтобы дышать, хотя бы тем немногим, что есть в атмосфере. Огонь лижет мне горло и разрывает мои легкие.
Я едва могу видеть. Мод и Алина кажутся мне призраками. Все тихо.
Я шиплю и кашляю.
А затем меня нет.
Квинн
Когда я перегибаюсь через край крыши, то могу увидеть Сайласа и Инджера на улице.
С такого расстояния и из-за снега их едва можно различить. Кажется, что они держатся за руки.
Один из них яростно жестикулирует руками в направлении, откуда мы пришли. И в следующий момент они уже маршируют уверенным шагом, не оборачиваясь. Я с удовольствием крикнул бы им что-нибудь в след, но что? Не забудьте обо мне?
А если поблизости солдаты? Тогда мой крик непременно привлечет внимание. Нет, слишком опасно.
Лишенный мужества я падаю назад на мокрую крышу и приземляюсь прямо в снежную лужу.
Все равно, абсолютно все равно. По всей крыши стулья, столы и огромное количество ведер покрыты снегом, большинство из них слишком далеко.
Шланг, который связывает мою маску с дыхательным прибором, не длиннее полутора метров.
Довольно короткий. Определенно короткий, чтобы исследовать крышу.
Как только все это могло произойти? Я никогда не думал так о воздухе, который мне нужен для дыхания, и сейчас не проходит и секунды, чтобы я не задался вопросом, достаточно ли я его получу.
Для Вторых должно быть это обычное состояние. Беа, наверное, не знает другого. Это действительно невероятно: до сегодняшнего дня я не мог представить, что значит, желать кислорода.
Я испытал это на собственной шкуре. Теперь я знаю, что они чувствуют.
— Спокойно, Квинн, — говорю я громко. — Расслабься.
Но разговор сам с собой не помогает. Он превращает меня в сумасшедшего. Или это не первые признаки сумасшествия?
Самый ужасный сценарий будет, если Сайласа и Инджера убъют, прежде чем они объяснили кому-нибудь, где я. Тогда мне придется медленно и мучительно умирать от голода, жажды и холода.
Нет, не так: абсолютно ужасный сценарий: если бы Беа погибла так, одна и в панике. Беа же так слаба, для чего-то в этом роде.
Собственно, если бы она оказалась в моей ситуации, она бы успокоилась и нашла решение.
Я достаю протеиновый батончик из рюкзака, разрываю упаковку и откусываю огромный кусок.
Это последний, и было бы гораздо умнее, вероятно, откусить маленький кусочек. Но если я хочу разработать план действий, моему мозгу нужна энергия.
Я снова встаю и бросаю взгляд на город. И тогда я вижу это: конвой из двадцати бронированных транспортных средств гремит, направляясь парами с востока от купола вдоль разрушенных улиц.
Несмотря на снег и горы мусора танки держат быстрый темп, так как просто сминают любую преграду перед собой. И теперь еще приближаются сотни пехотинцев.
Они не маршируют в колонне, а передвигаются небольшими группами. Очевидно, что они что-то ищут. Или кого-то.
И я все еще вижу маленькие фигурки Сайласа и Инджера, которые идут прямо на солдатов.
— Сайлас! Инджер! Сайлас! — реву я.
На какое-то мгновение один из них останавливается и оттягивает другого, но затем снова идут дальше.
— Министерство надвигается! — ору я. — САЙЛАС! ИНДЖЕР!
На этот раз, кажется, они услышали, так как они оборачиваются и смотрят в моем направлении.
— Осторожно! Они идут! САЙЛАС!
Солдаты еще ближе к Сайласу и Инджеру. Оба стоят там как прикованные и смотрят друг на друга.
— Убегайте! — кричу я, мне все равно, кто еще услышит меня. — БЕГИТЕ!
И они бегут. Без промедления они разбегаются в разные стороны. Инджер в моем направлении, назад к высотному зданию.
Видимо солдаты что-то замечают, так как они тоже бегут и, перепрыгивая груды мусора, распределяются по сторонам от дороги.
Инджер поскальзывается на снегу и падает, затем встает и прихрамывая движется дальше, но несколько солдат практически догоняют его. В опасно быстром темпе.
Я затаил дыхание, больше не кричу. Инджер прямо внизу. Он подошел так близко, что я могу разглядеть, как он волочит ногу.
Он хромает, еле передвигаясь, и в тот момент, когда Инджер ищет убежище в противоположном здании, солдаты появляются из-за угла. Слишком поздно.
Солдаты ставят постовых перед зданием. Один из них достает радиостанцию и в считанные минуты все танки окружают здание.
Разделившиеся пехотинцы тоже собираются вместе в группу, которая образуется у подножия моего высотного здания. Танки останавливаются и сразу наступает гнетущая тишина.
Когда Сайлас выбросил мой переносной баллон, в нем еще оставалось немного кислорода.
Поэтому я поднимаю его с земли, отряхиваю снег и снова пристегиваю его на поясе. А затем бегу вниз по лестнице.
На первом этаже я прячусь за старым шкафом недалеко от разбитого окна, через которое можно все видеть и слышать. Если они решат сделать что-то с Сайласом, я выйду на улицу.
Они не сделают мне ничего, так как я Премиум. Иногда это может быть полезным.
Генерал или комендант, или кто-то там выглядывает из одного из танков, а чуть позже полностью выбирается из танка. Как и на солдатах на нем массивный черный шлем.
— Штурмуйте дом и приведите его ко мне! — приказывает он и мимоходом машет рукой, как будто это какая-то мелочь, достать Инджера. — Но он нужен мне живым! — добавляет он.
Сразу группа из двадцати солдат бежит друг за другом в здание. Я могу слышать, как стучат их сапоги.
Генерал приближается к солдату, который стоит в опасной близости к окну. — Скольких вы видели, капитан? — спрашивает он. Его голос холоден и равнодушен.
— Двоих, господин Генерал. Двух мужчин, так мы считаем, сэр, — отвечает капитан.
— Те самые двое мужчин, которые украли наш танк?
— Я сомневаюсь, сэр. Место, где исчез танк, в пяти милях отсюда. Мы направили на поиски Ципов, сэр.
— Я хочу, чтобы танк нашли, капитан. А виновных в любом случае.
— Понятно, сэр. Мы найдем их.
— Вам лучше постараться.
Генерал оставляет капитана в покое и говорит в рацию. Его голос, несмотря не то, что он исковеркан маской, звучит очень знакомо.
Мой отец тащит всех членов правительства и высокопоставленных функционеров домой.
Может быть так, что я уже встречал этого человека?
Инджера выводят из здания и ставят на колени перед генералом, который сразу ударяет его в грудь. Инджер кричит и падает на спину.
Солдат снова поднимает его, и на этот раз генерал ударяет его по затылку. Я не могу на это смотреть и отворачиваюсь.
— Это было мое дружелюбное приветствие, — объясняет генерал. — Если ты хочешь испытать мой гнев, ты можешь попытаться соврать мне. Но если ты хочешь жить, то расскажи мне, где прячется твой напарник.
