- Знать и в этот год Ясельда замуж не пойдет, - уловил князь тихий как ветер шепоток.
Широкое лицо помянутой Ясельды страдальчески перекосилось. Крупные глаза наполнились слезами. Она отшвырнула гадальный сосуд и махом схватила стоящий у ног кувшин с горловиной, украшенной мордой медведя. Не долго думая она с размаху насадила его на Ольгерда. Князь зарычал, судорожно крутя головой и пытаясь сдернуть с себя посудину. Не успели его спутники прийти к нему на помощь, как Ясельда вытянула длинные руки и пропела что-то на непонятном языке. Сверкнули черненые браслет со змеиными головами и пахнуло тинным болотным мороком.
Когда Шиш с Хельги все-таки ухитрились сдернуть гончарное украшение с головы своего господина, то обомлели. Вместо человечьего лица на них ошарашено взирала медвежья харя. Не сговариваясь, они опустили глаза на руки князя- они тоже молниеносно порастали густой коричневой шерстью.
- Ты чего сотворила, колдовка?! - бросился на Ясельду Серый. - Сейчас же верни все назад!
Браслетообразные височные кольца по бокам упитанного лица девушки дрожали, золоченные монисты с бусами ходуном ходили на высокой груди. Видно было, что Ясельда уж и сама не рада тому, что наделала.
- А вы чего? - совсем по-детски пыталась оправдаться она. - Мужчинам в святилище Лады ходу нет! Почто гадание порушили?
- Ладно, хозяйка, - вступил в разговор дядька. - Мы погорячились, ты осерчала. Виноваты, конечно, и все такое. Только, в самом деле, давай расколдовывай князя нашего.
Мохнатый Ольгерд скалил аршинные блестящие клыки и утробным горловым ворчанием давал понять, что искренне раскаивается и присоединяется к просьбе.
- Не могу! - виновато развела руками Ясельда. - Вода в чаре сильная была- с двенадцати колодезей набранная. И сосуд жертвенный- медвежий, видите? - она наклонилась, собирая в подол глиняные черепки. - Теперь лишь в комоедицы можно будет вернуть ему человечий облик. Как весною день с ночью сравняется, медведи от зимней спячки пробудятся- тогда только.
Дикий медвежий рык потряс бревенчатое строеньице. Князь грозно мотал мохнатой башкой и махал лапами. Было очевидно, что перспектива оставаться зверем три месяца его совсем не радует. Пегий Хельги решил разрешить возникший конфликт по-своему.
- Слыхал я, что смерть колдуна уничтожает действие его наговоров. - Нурманин обнажил широкий блестящий меч. - Может, проверим?
Истошно завизжали перепуганные девки, замелькали в дымном полумраке их белые холщовые рубахи. Только жрица не утратила присутствия духа. Как деревянный идол стояла она, не отводя потемневших глаз от острого лезвия.
- Проверь, чужестранец! Только не обессудь, коли Лада, разгневавшись, навечно оставит твоего господина в звериной шкуре. Жизнь за жизнь. Медведь- ее зверь, Ладе служит. Легко поменять служанку на слугу.
Хельги в нерешительности отступил назад. Серый и Шиш тоже не знали, что делать, и топтались на месте, глядя друг на друга и на Ольгерда.
- Убери меч, Хельги, - неожиданно раздался из медвежьей глотки человеческий голос. - Лучше миром порешим.
То ли колдовство подействовало на князя не в полном объеме, то ли с самого начало предусматривалось только изменение телесного облика- не ясно. Но и разговаривал и держался он как человек- стоя на задних лапах.
- А ты разумен, князь! - удивилась Ясельда. - Хочешь, я дам тебе взвар корня сон-травы? Будешь как настоящий медведь до весны спать.
- И лапу сосать? - хмыкнул Ольгерд. - Нет уж, хозяюшка, хватит на сегодня чаровничества с нас, уж по горлышко сыты! Лучше накормила бы, а то животы с голодухи подвело. Праздник нынче, а ты гостей не добром привечаешь.
Девушки, поняв, что смертоубийств сегодня не предвидится, защебетали все разом. Простой покрой их белых понев вдосталь искупался обилием надетых украшений. Причудливые головные веночки, ловко сработанные из спиралек и перемежающиеся пластинчатыми бляшками плавно переходили в височные кольца-лунницы. Звенели позолоченные стеклянные бусы. А некоторые красотки щеголяли не тканными, а наборными поясками с подковообразными застежками. Девицы с неприкрытым любопытством разглядывали непрошеных гостей и даже хихикали, мило прикрывшись ладошками.
- Тихо, - прикрикнула дородная Ясельда на свое девичье воинство. - Тут вас угостить не можем- не место мужчинам в доме Лады. А в селище наше милости просим: там давно и столы накрыты и меды наварены.
Прошло не так много времени, и князь со своими спутниками уже сидел за столом в длинной общинной избе. Из уважения к гостям каждому выделили по вместительной глиняной миске. Сами хозяева ели по двое-трое, сосредоточенно доставая деревянными ложками наваристую похлебку из уток и тетеревов, сдобренную кореньями желтой моркови. Серый закусывал эту благодать пышным пшеничным хлебом, ломти которого были щедро навалены на столе. Время от времени мальчишка косился на князя-медведя, который как ни в чем не бывало чинно сидел во главе стола и плотоядно отхряпывал от свиного окорока неслабые кусищи. За первым блюдом подали сочную разваренную баранину, мелко накрошенную на деревянном кружке-тарелке. Жирное мясо вкусно заедалось сладкой крепкой луковкой. Пенный стоялый мед и горьковатое ячменное пиво пили из деревянных ковшей. Серый потянулся было, да тут же схлопотал ложкой по затылку от всевидящего дядьки. Сидящие за столом хозяева-кривичи покосились и так же молча отвернулись. Пришлый своего мальца учит- чужие не мешайся. Замкнутая лесная жизнь среди непроходимых лесов и болот приучила их к немногословию. Кряжистые, как на подбор щеголявшие рыжеватыми кудрявыми бородами, мужики сами смахивали на бурого хозяина леса- Топтыгина. Еще на входе в село путники приметили столб, обтесанный в виде медвежьей фигуры. Пасть украшали настоящие звериные челюсти. Неудивительно, что в этих местах люди более других светлых богов почитали Ладу, чьим зверем издавна считался косолапый.
Здешний лес отгородился от всего остального мира чащобами и непролазными болотами. Зимой, когда холод скует хляби, еще можно как-то пройти-проломиться, хоть и густой хвойный лес встает на пути буреломами и громадными дикими камнями. Местные кривичи селились на огнищах. Ранней весной, когда еще не везде сойдет снег, пускают огненный пал по поваленному сухостою. Тут тоже нужна сноровка: поджигают с края, чтобы ветер сам гнал пламя. Накормленная золой лесная земля будет щедро родить не один год. Рядом ставили жилые избы и хозяйственную постройку, огораживая крепким тыном. Хоть от голодного лесного зверя оборонит, хоть от дурного человека. Дома были хоть и неказисты- кривоватые, местами с неровно уложенными бревнами, зато из крепкого леса, щедро протыканные сивым теплым мхом. Крохотные подслеповатые окошки были затянуты бычьими пузырями и давали мало света.
