Ей хотелось заплакать. Закричать так, чтобы содрогнулось небо, выплеснуть, вырвать с мясом из груди эту бесчеловечную и нечеловеческую боль. Упасть и зарыдать — как все земные женщины, теряющие любимых. Как этот бог над своим нефалимом. Но Лиза — Lissabeth — даже не закрыла глаз, отгораживаясь, не желая видеть.
Стратег за ее спиной — обновленно прекрасный, только вчера вышедший из кокона — что-то произнес. За что-то извинялся перед Богом, о чем-то просил. От ненужности его слов у Лизы свело челюсти, как от незрелых яблок-зелепух. Бог отвечал охрипшим голосом, не обвиняя, но с укоризной, и Стратег как-то сразу сник и сделал попытку отступить назад. Заговорил Исцелитель, что-то важно вставил Светоносный; Лиза не слушала.
Неважно. Все это было неважно.
Она опустилась на колени рядом с телом архангела. Где-то далеко — в иной реальности — ангелы вели беседу с Богом; мир Лизы сжался до пятачка снега, на котором лежал Провозвестник. Протянув руку, она помедлила и закрыла его глаза; теперь он выглядел торжественным и серьезным.
Все-таки слез Лиза не удержала. Две крупные капли, одна за одной, упали и скатились по щеке Провозвестника. Вспомнилось, как он сам смахивал слезинки с ее щек… твердые холодные пальцы… это было вчера?
В белом свете поднимающейся Луны лицо Провозвестника казалось странно изменчивым, текучим; лицом незнакомца. Впрочем, кто сказал, что она знала его точно? Члены Совета вдали говорили о чем-то лишнем, незначительном, и Лизе хотелось закричать: да замолчите же! А в голове было пусто и звонко, и совершенно нелепо крутящаяся строчка из песни Васильева «мы будем счастливы теперь и навсегда» словно бы отражалась эхом от стенок черепа.
Она обернулась и едва не рассмеялась от увиденного. Стратег с преувеличенно значительным лицом подступал мягкой походочкой к Светоносному, и весь его вид говорил о том, что назревает драка за убеждения. Исцелитель стоял, полузакрыв собой Алину, которая пребывала в довольно комичном состоянии растерянности и гнева. Просветитель тем временем уже вынимал из ножен катану, собираясь пресечь — кстати Алине! — все попытки к бегству. Прочая сиятельная мелочь сбилась в кучку, взъерошив перышки, как пташки при виде коршунов. Формально члены Совета были равны, но на деле эти, по кулуарному выражению Просветителя «недоделки» не рисковали вмешиваться в дела Большого Круга.
Лиза все-таки расхохоталась.
Смех подействовал, словно электрический разряд; во всяком случае, Стратег, видимо, не совсем еще отошедший от окукливания, подпрыгнул. И нефалим, которого уже поднимала с земли воля, что сильнее боли и смерти, рухнул обратно, изумленно хлопая мутными глазами.
— Что тут смешного? — выдавил Светоносный, изо всех сил тщась сохранить осанку благородства и достоинства. Просветитель, который сегодня соображал шустрее прочих, быстро убрал меч и скрестил руки на груди с совершенно невинной физиономией.
— Дураки, — сказала Лиза и покачала головой. — Какие же вы дураки все. Трясетесь за свои задницы, делите кресла, — она усмехнулась: — нимбы еще рукавом пополируйте. Архангелы, бл*.
Благородное собрание сразу же составило групповую пантомиму «Мы возмущены». Лиза смотрела на Алину, и видела, что та ужасно устала, измучена и еле держится на ногах. Молодец, подумала Лиза. Надеюсь, я не ошиблась.
— Он, — кивнула она в сторону Провозвестника, — сделал хоть что-то. Он был бог. А вы — так, — решив, что вступление окончено, Лиза встала. — Сейчас Совершенный уйдет. Его выбор сделан.
— Ты не понимаешь, идиотка! — истерически взвизгнул Узиль. — Миссия не будет выполнена! Ты не представляешь, какие силы с нее за это спросят! Я говорил! — тяжело дыша, он обернулся к собратьям. — Я ее предупреждал!
Светоносный молча вкатил ему оплеуху, и Узиль пал оземь и захныкал. Стратег посмотрел на извечного соперника с одобрением.
— Спросят со всех, — сказала Лиза. — Выбор сделан, и никто из вас не будет ему противиться. Пусть идет. Может быть потом, когда она поймет, что этот мир нужно вылечить — может быть, тогда все решится по-другому. А сейчас я ее отпускаю. И не пытайтесь ей мешать.
Меч нового Ангела Смерти сияющей струйкой серебра вспорол морозный воздух. На поляне стало очень тихо, и даже Узиль перестал ныть. Зато нефалим выпрямился и занял место у Лизы за спиной, и она отчего-то почувствовала себя спокойней.
Алина не шевелилась. Держала Исцелителя за руку, словно маленькая девочка, заблудившаяся в лесу и, вымотавшись вконец, встретившая живого человека.
— Беги, — прошептала Лиза и добавила громче: — Labbiil, уводи ее.
Исцелителя не надо было просить дважды. Схватив Алину за плечи, он натуральным образом провалился в коридор. Вынырнут где-нибудь в Калуге, устало подумала Лиза, или в Умбаре. И что самое главное, их не догонят, «где-то» в данном случае равнозначно «везде», а «везде» — это чересчур даже для Совета Высших.
Вместе с ними исчез и нефалим. Да уж, интересно новая жизнь начинается, мелькнула на удивление спокойная мысль. И пока Лиза прикидывала, что будет дальше, («…если вместе, то сомнут…а Узиль удара не держит, а Стратег слаб еще…»), в воздухе внезапно распахнулись лазы (числом шесть), и, спустя долю секунды, на поляне остались только Лиза и Стратег.
Воздух пах озоном. Опершись на меч, Лиза поняла, сколько сил ушло в пятиминутном противостоянии, и удивилась тому, что в целом удалось легко отделаться. Самой себе она сейчас напоминала абсолютно пустой стакан, и энергии не было даже на радость по поводу победы. А ведь это была именно победа, и Провозвестник мог бы ею гордиться.
— Вы сейчас прошлись по ниточке над пропастью, коллега, — задумчиво сообщил Стратег, — и даже не представляете, какой тонкой была ниточка и какой глубокой пропасть. Между прочим, именно так и становятся отступниками, — он с грустью взглянул на Луну и добавил: — один против всех.
Его слова доносились до Лизы словно через толстое одеяло. И тонкую, унизанную перстнями руку, опустившуюся на плечо, она ощутила не сразу.
— Честно говоря, я не одобряю его выбор, — сказал Стратег. — Честно говоря, есть множество более достойных. Но сейчас я думаю, что Jibbril был прав, сделав преемником именно вас.
— Besher, мне следует найти в ваших словах, — в горле запершило, пришлось кашлянуть, — особый подтекст?
— Не знаю, — Стратег пожал плечами. — Можете, в принципе, поискать на досуге, — он сделал паузу, глядя, как белую морду Луны пересекает черная растрепанная птица. — Как думаете, Lissabeth, она вернется к Миссии? Или же… Вы представляете себе, что будет потом, после смерти тела? Это ведь истинное отступничество, она же Совершенный.
