Добрая половина маршрута была уже пройдена, когда его фонарь осветил развилку. Переводя дух, Джей остановился как вкопанный. Убей бог, он не помнил здесь никакой развилки. Мелкие норы боковых тоннелей отходили от основной магистрали с завидной регулярностью, но этот проход не уступал диаметром основному дуплу. «Что здесь, черт побери, творится?» – подумал Джей, разглядывая новую ветку. Как это не абсурдно звучит, но теперь у него появился выбор. Он знал наверняка: чтобы двигаться проверенным знакомым путем, ведущим из улья наружу, нужно идти в левый проход, но почему-то его неодолимо тянуло в правый. Черный ящик, шкатулка, полная неведомых, зато волшебно соблазнительных возможностей. Если бы в одном из наружных кармашков скафандра Джея лежала монета, он, наверное, не преминул бы ее кинуть.
Наваждение длилось не больше секунды. Крутнув головой, молодой спасатель кинулся в левый тоннель, и это было его самой главной, самой фатальной ошибкой.
Спустя всего час Джейслав, тяжело дыша, стоял перед сплошной стеной пористой породы, перекрывавшей дупло. Тупик… Сердце тяжело бухало в груди. В голове контужено переворачивалась одна единственная мысль: «Такого просто не может быть».
Джей понимал, что это конец. Конец для людей, застрявших в разбитом «дромадере», конец для переломанного Эрно Койву и, очень возможно, конец для Джейслава Вагоша, но осознавать эту мысль у него просто не было времени. Он без всякой надежды выстрелил в каменную стену радиосообщением для спасателей и, выжимая из себя последние силы, побежал обратно, туда, где подземный коридор дупла делился надвое…
…От прикосновения твердой стены стыли плечи. Джей тяжело вздохнул и пошевелил затекшей шеей. Затем он повозился на кушетке, лег на бок и закрыл глаза…
…Правая ветка тоннеля все-таки вывела совершенно обессилившего спасателя наружу.
К середине третьего часа Джей уже престал надеяться, но, стиснув зубы, продолжал бежать вперед. Он даже не обрадовался, когда впереди смутно замаячил свет. Он был слишком вымотан.
Захлебываясь кашлем, Джейслав Вагош упал в пяти шагах от идеально прорезанного гексагонального проема, за которым азартный ветер продолжал расшвыриваться крошевом сухого песка. Большой Арык ответил практически сразу. Они уже были обеспокоены долгим отсутствием связи с вездеходом. Они обещали прибыть на место самое большее через час. И Джей верил им, потому что они, как и он, были «ангелами», а он точно знал, что «ангелы» летают в любую погоду. И еще он знал, что у тех, в ловушке, совсем не остается времени. Джей даже не смотрел на свой манометр. В тот момент собственная жизнь была ему безразлична.
Грузовой вертолет с вездеходом и спасательной группой на борту прибыл через пятьдесят четыре минуты. Болтаясь в тугих потоках ветра, будто резиновый плот в водоворотах бурной реки, он с трудом сел на песчаные барханы.
Джейслав смутно помнил, как незнакомые люди пытались проверить показатели систем его жизнеобеспечения, а он повторял, как заведенный: «Позже, позже» и все норовил идти в глубь дупла.
Потом водитель гнал спасательный вездеход по тоннелям так быстро, что Джей хватался за подлокотники кресла и истово молился. Кому? Он и сам не знал толком. Наверное, тому, кто не услышал его молитвы.
Когда они прибыли к черному шестигранному провалу, все было кончено. Четверо «ангелов», перетянутых страховочными обвязками, исчезли в темноте колодца, и на Джея навалилось тупое трупное оцепенение. Пока доставали и складывали неровными рядами тела, он неподвижно сидел на приступке вездехода. Его не трогали, лишь сообщили, что достали тело Койву. Тогда Джей подошел к мертвому напарнику и до самого конца спасательной операции просидел рядом с ним. Скафандр спасателя имеет увеличенную емкость кислородных баллонов. Эрно перекачал излишки своей дыхательной смеси в скафандры малышей, по часу жизни на брата. Наверное, он бы расстроился, узнав, что не хватило каких-то паршивых тридцати минут.
Джейслав улетел с Калахари Пойнт на «Дюрендале». Вместе с ним в трюмах корабля летело к Земле двадцать пять мертвых сотрудников научного миникупола с двумя мертвыми детьми и мертвым «ангелом» Эрно Койву.
* * *
Сотрудников центрального офиса Службы Мобильного Спасения не смогла бы выбить из колеи и полусотня замороженных трупов. Люди, работающие здесь, видали вещи и похлеще. Они немедленно отправили впавшего в мрачное оцепенение Джея на побережье Адриатики, отгуливать текущий отпуск в компании штатного врача-психолога, а сами назначили комиссию и раскрутили тяжелый маховик служебного расследования.
Служебное расследование обстоятельств трагедии, произошедшей за десятки парсеков от Земли, – весьма хлопотное и трудоемкое дело, начиная с того, что им занимаются сразу две команды: одна работает непосредственно на месте происшествия, вторая прорабатывает выводы первой и выносит вердикт. Долгие переговоры с использованием дорогостоящих гиперканалов связи, «сложности перевода», бесконечное утрясывание вопросов субординации… Вы скажете: «бюракратия», и будете совершенно правы. Бюрократия… неизбывная и неизбежная, как центр и периферия.
Джейслав вернулся с побережья молчаливей и мрачней обычного, но врач характеризовал его состояние как погранично-устойчивое. Джея дважды вызывали на заседание комиссии, задавали вопросы, потом отпустили на несколько дней и вызвали вновь уже для оглашения вердикта. Действия Вагоша Джейслава в экстремальной ситуации были признаны необходимо-оправданными. Ученые на Калахари Пойнт вовсю выбивали пыль из старых гипотез, пытаясь объяснить атипично-стремительное появление новообразований в структуре ходов улья RY-1-28.
Джей молча выслушал решение экспертов, после чего отправился к своему непосредственному начальству, где незамедлительно написал заявление по собственному. Начальник подразделения крякнул, покачав головой, затем сохранил заявление в папке архива и предложил Джею сначала использовать отпуск за прошлый год.
Вагош не возражал. Он отправился к матери в Ред-Лейк, потом на юг Аргентины в Санта-Крус, а через сорок пять дней подтвердил свое желание уйти из Службы Спасения. Он больше не мог чувствовать себя «ангелом».
Следующий год, проведенный Джеем в хаотичных разъездах, можно назвать годом поисков и метаний. Он путешествовал по старым индейским городам, по экологическим кемпингам на Амазонке, жил в палаточных лагерях ортодоксальных хиппи. Быть может, он пытался заделать глубокую трещину в своем естестве, а может, пробовал заново определить для себя смысл бытия. Он и сам толком не мог объяснить, что им двигало. Он не начал принимать наркотики, не вступил в одну из многочисленных сект, не сделался профессиональным бродягой или завсегдатаем баров, живущим на государственную пенсию. Джей жаждал кардинальных перемен и сторонился их, словно вода, которая скатывается по слою масла.
