Интересно, что же произойдет с исходной реконструированной личностью, когда она освоит знания о совершенно иной реальности? В процессе восстановления симов наступит новый этап — этап неожиданностей, этап случайных открытий. Симы узнают и поймут, кто они, где находятся, что с ними происходит и когда.
На виртуальные, компьютерные личности сейчас обрушится водопад не известных прежде понятий и представлений, которые будут пропущены через доступное им чувственное восприятие. Смогут ли они принять эту лавину информации? Симы, конечно же, не настоящие люди — они так же похожи на людей, как рисунок импрессиониста, изображающий корову, похож на настоящую живую буренку. Настал момент, когда Марку и Сибил остается только ждать. Они смогут приняться задело только после того, как отработают автоматические программы.
Пришло время испытания мастерства Марка и Сибил как математиков-программистов. Восстановленные ими искусственные личности либо переживут эту бурю нагрузок, либо разрушатся в одно мгновение, окончательно и бесповоротно. Сейчас, когда онтологические серверы прогоняют по логическим цепям симулированных личностей огромные объемы информации, выявляются все слабые места и несоответствия симов. И если эти сложнейшие конструкции неустойчивы, они буквально развалятся на куски.
Марк позволил им познакомиться друг с другом, а сам внимательно наблюдал за происходящим. Таверна «Aux Deux Magots», примитивный городишко, толпы людей на заднем плане. Для экономии компьютерного времени Марк запустил повторение одних и тех же погодных условий через каждые две минуты виртуального времени. На виртуальном небе не было ни облачка — так проще поддерживать иллюзию непрерывности при моделировании цикличной погоды. Сибил возилась со своей Жанной, Марк — с Вольтером, оба были заняты тем, что выверяли и сглаживали малейшие несоответствия, отклонения, неисправности в матрицах восприятия виртуальных личностей.
Они встретились, заговорили друг с другом. Нейронная сеть симулятора Вольтера подернулась рябью, по ней побежали бело-голубые волны возмущения. Марк тотчас подключил алгоритм концептуального восстановления — и тревожные волны быстро улеглись.
— Получилось! — прошептал программист.
Сибил кивнула. Все ее внимание было направлено на то, чтобы поддерживать бесперебойную работу симулятора Жанны.
— Ну вот, у него вроде все наладилось, — сказал Марк, убедившись, что ошибка, случившаяся при загрузке в самом начале, больше не повторяется. — Я оставлю свое изображение сидеть, ладно? Никаких внезапных исчезновений и всего такого.
— Жанна тоже стабилизировалась, — Сибил указала на коричневые линии трехмерной матрицы, висящей в воздухе. — У нее кой-какие эмоциональные перегрузки, но в целом все в порядке. Со временем они улягутся.
— Ну, что — пойдем? Сибил улыбнулась.
— Давай!
Время пришло. Марк снова вывел Вольтера и Жанну в реальное время.
Ему понадобилось меньше минуты, чтобы понять, что Вольтер остался дееспособной, цельной, высокоинтеллектуальной личностью — как и до загрузки блока новых сведений. С Жанной, кажется, тоже обошлось, хотя она по-прежнему была отстраненной и печально-задумчивой — но так и должно быть, просто таков ее характер.
А Вольтер оказался чрезвычайно раздражительным субъектом. Сейчас он предстал перед Марком и Сибил в нормальных пропорциях. Голограмма тощего старика мрачно хмурилась, ругалась и громко отстаивала свое право вступать в беседу, когда и как она сочтет нужным.
— Ты что же, полагаешь, что это тебе я должен быть благодарен, если у меня найдется что сказать?! Так вот, перед тобой человек, который подвергался гонениям, боролся с происками немилосердной цензуры, сидел за решеткой, человек, которого всячески ущемляли в законных правах, который жил в вечном страхе перед церковниками и вельможами…
— Огонь… — глухо и мрачно прошептала Жанна с выражением благоговейного ужаса на лице.
— Успокойся, или я отключу тебя, — приказал Марк Вольтеру. Потом включил паузу и обратился к Сибил:
— Ну, как тебе? По-твоему, стоит исполнить его просьбу?
— Почему бы и нет? — сказала та. — Это нечестно по отношению к ним — все время зависеть от наших желаний, включить их или выключить…
— Нечестно? Ты что, это же просто симы!
— Марк, они-то стараются вести себя с нами честно. Если мы переступим через них…
— Ну, хорошо, хорошо! — Марк снова запустил действие. — Только вот в чем вопрос — как это сделать?
— К чему тебе думать, как это сделать? — съязвила голограмма Вольтера. — Просто делай — и все!
— Спокойно! — сказал ему Марк. — Мы дадим вам компьютерное время, чтобы вы могли скоординировать свои чувственные пространства.
— И что, интересно, это означает? — язвительно спросил Вольтер. — Одно дело — чувственное восприятие, и совсем другое дело — ваши непонятные жаргонные словечки.
— Мы дадим вам время разобраться с вашими странностями, — сухо и холодно объяснил Марк.
— Значит, мы сможем общаться?
— Да, — сказала Сибил. — И не только по нашему желанию, но и тогда, когда вам захочется. Только, пожалуйста, пока никуда не уходите — для этого потребуется ввести неподъемное количество дополнительных данных.
— Мы стараемся потратить не слишком много денег, — вставил Марк, откидываясь на спинку кресла, чтобы лучше видеть ноги Сибил.
— Да, придется поторопиться, — заметил Вольтер. — Терпение — добродетель святых и великомучеников, а не belles lettres.
Программа-переводчик выдала значение этих слов на современном языке, но прежде воспроизвела оригинальное звучание фразы из древней, забытой речи. Информационные фильтры отыскали в банках данных и представили Марку и Сибил перевод и смысловое значение непонятных старинных слов. И все равно Марк никак не мог отделаться от ускользающего ощущения, что этот голос — дребезжащий тенор из невообразимо далекой древности — звучит совершенно естественно.
— Просто назовите меня или Сибил по имени — и мы вскоре появимся перед вами в прямоугольнике, очерченном красной светящейся линией.
— Она обязательно должна быть красной? — неуверенно спросила Жанна. — Вы не можете сделать так, чтобы она была голубой? Голубой — он такой прохладный, приятный… Это цвет моря. Вода сильнее, чем огонь, вода способна его погасить.
— Прекрати молоть ерунду! — оборвала Жанну вторая голограмма, симулятор Вольтера, и презрительно фыркнула. Потом Вольтер повернулся к механическому официанту, который все еще держался поблизости, и спросил:
