Улицы пустынны. Только кое-где прошумит одинокая машина, да простучат по асфальту четкие шаги запоздалого прохожего.
Но, как и в любом другом месте, где живут, трудятся, отдыхают люди, далеко не все жители города спали в этот предрассветный час.
В просторном кабинете возвышающегося на площади серого П-образного здания Управления по охране общественного порядка сидел у стола плотный кряжистый человек в распахнутом пиджаке.
Верхнее освещение в комнате было выключено. Защищенная зеленым абажуром настольная лампа отбрасывала неяркие блики света на раскрытую книгу и лицо дежурного. Вот он поднял голову, и теперь стали ясно видны почти прямая линия близко сведенных у переносицы густых золотистых бровей, прорезанный тремя вертикальными складками выпуклый, открытый лоб, слегка припудренные сединой волосы.
Дежурный захлопнул книгу, встал, с наслаждением расправил затекшую от долгого сидения спину. Потом неторопливо закурил и, шутливо погрозив пальцем стоявшим на прислоненной к столу тумбочке телефонам: мол, не вздумайте зазвонить, вышел через застекленную дверь на балкон.
Дежурного охватила знакомая каждому, но вместе с тем всегда новая и волнующая прелесть погожего летнего рассвета. Солнце поднималось все выше. Теперь уже не только вершины, но все горы стали прозрачными. Они точно дышали сизой дымкой, еще висевшей кое-где на мохнатых лапах вековых кедров. Потянувший с хребтов легкий ветерок донес в город пряный настой хвои, смолы, дурманящий запах цветов. Тайга делала первый вздох пробуждения, и неуемные птичьи хоры славили свет нового утра.
Залюбовавшись горными кряжами, рассвеченными яркими бликами восходящего солнца, жадно вдыхая доносимые ветром запахи утренней тайги, дежурный забыл о погасшей папиросе и стоял, опершись руками о перила балкона. Отсюда, с высоты четвертого этажа, хорошо были видны и разбежавшиеся по котловине городские улицы и сомкнувшиеся плечом к плечу горбатые горы. Синюю стену тайги в равных местах прорезали ровные просеки дорог, точно утесы, маячили вдалеке ажурные скелеты шахтных копров, исполинские плечи, мачт высоковольтных линий.
Там, на склонах Недоступной, Подоблачной, Камнебокой, Белолобой, невидимые за стеной леса, прятались поселки рудников, зияли котлованы разрезов, вздымались буровые вышки и корпуса обогатительных фабрик
В каменных толщах отрогов Кряжа Подлунного в трех сотнях километров от привольно раскинувшегося города таились сокровища сырьевых кладовых могучего созвездия металлургических и химических заводов Крутогорска.
Взглянув на лежавший внизу амфитеатр площади Созидателей, обрамленный золотыми в рассветных лучах зданиями и скверами, дежурный на минуту задумался над необычной судьбой Крутогорска — самого молодого сибирского города.
Еще и десяти лет не прошло с того дня, когда врубились в таежное море Крутогорья топоры первых новоселов, а уже разбежались по тайге, вскарабкивались в горы юные городки и поселки: Молодежный, Гремучуй. Верхний. И каждый из них с года на год мог обогнать Крутогорск.
Но и Крутогорск мужал, набирал силы, не хотел уступать молодым собратьям чести первородства. Об удивительной продукции удивительных крутогорских заводов катилась добрая молва по всему миру.
Потеплевшим взглядом глядел дежурный на убегающие вдаль, к заводским воротам, серебристые стрелы еще безлюдных проспектов, на искрящиеся в рассветных лучах стены домов, прислушивался к особенно четким в утренней тишине сигналам бессоных грузовиков, что сутками снуют на объездном бетонированном кольце, везя пищу прожорливым цехам.
Тишина была только в центре, в жилом районе города, а там, поодаль, за зеленой стеной защитных парков, не спал, трудился, жарко дышал плавильными печами, гремел мельницами обогатительных фабрик, рокотал генераторами электростанций, вспыхивал сполохами сварки, блистал стеклом и никелем химических установок бессонный, неутомимый, индустриальный Крутогорск.
Любил дежурный эти предутренние часы, когда умолкает городской шум, воздух наполнен ароматом тайги, а шелест влажной листвы в скверах, хоть на мгновенье создает иллюзию лесной поляны. Хорошо думается, легко дышится в такие минуты, только еще сильнее тянет старого охотника в лесное приволье, в котором уже запамятовал, когда и был в последний раз, и не ведаешь, когда выберешься.
«А вот возьму да махну сегодня после дежурства в тайгу, — озорно подумал дежурный и подзадорил себя: — А что же, сегодня никак воскресенье; прихвачу с собою Серегу: пора мальчишке привыкать к лесу».
Повеселев от этих мыслей, он приподнял рукав пиджака, взглянул на часы. Они показывали ровно четыре. До сдачи дежурства оставалось еще пять часов.
— Четыре часа утра двадцать второго июня, — вполголоса проговорил дежурный и от неожиданного сочетания этих слов сразу же откуда-то из глубины памяти нахлынуло воспоминание, нестареющее, незабываемое.
Три с лишним десятилетия прошло с того июньского утра сорок первого года, когда дежурный, тогда рядовой солдат в зеленой фуражке пограничника и желто-зеленом маскировочном халате, лежал в дозоре в густом прибрежном тальнике у Буга.
Три с лишним десятилетия… Но и сегодня уже не подтянутый и стройный, короткоостриженный солдат, первогодок, а грузнеющий, раздавшийся в кости человек не может забыть, как закипела, забурлила вдруг вода в сонной неподвижной реке, как, лязгая гусеницами, карабкались на берег чужие приземистые танки, и рыльца чужих снарядов впились, врезались в родную землю, взвихривая черные фонтаны дыма и пыли…
Свежи в памяти уже немолодого человека дымящиеся угли на месте заставы, разгоряченные первым боем товарищи в почерневших от крови и копоти повязках, с последними гранатами в руках идущие в последнюю контратаку против стреляющих прямой наводкой танков.
Так, в 4 часа утра 22 июня 1941 года, началась для него война. Потом он стал офицером советской контрразведки, а теперь возглавлял один из отделов Крутогорского областного Управления по охране общественного порядка.
И хотя он давно уже снял офицерский мундир, но по-прежнему чувствовал себя в строю.
Как-то незаметно мысль дежурного от первых дней войны перенеслась к совсем недавним событиям. На прошлой неделе секретарь областного комитета партии пригласил к себе ведущих работников их Управления.
Секретарь обкома говорил с ними о перспективах области, о том, что быстрое развитие Крутогорского промышленного района сильно встревожило некоторые международные монополии, которые видят в заводах Крутогорска опасных конкурентов на мировом рынке.
